«Три лица»: Поэтическое роуд-муви

Джафар Панахи — поистине культовая личность в кругах ценителей настоящего, самобытного авторского кино. Рассказы об этом гении с незавидной судьбой, пропитанные горьким восхищением, кажутся всегда к месту и при повторении только подчёркивают величие и важность иранского режиссёра в контексте мирового кинематографа. А поведать кому-нибудь о нём впервые — и вовсе словно ощутить себя Моисеем, представляющим народу десять заповедей на горе Синай. Кроме того, фильмы Панахи как и вообще иранское кино — явление редкое в российском прокате, отчего уж точно перед знакомством с «Тремя лицами» лишним не будет напомнить, почему места, забронированные для мистера Панахи, пустуют уже на четвёртом международном кинофестивале за последние восемь лет. 

В 2010 году режиссёр, гражданин Ирана, активист, борец за справедливость, философ и попросту крайне харизматичный человек, господин Панахи был осуждён за антиправительственную деятельность, связанную с государственными выборами годом ранее. Радикализм его поступка заключался в том, что он просто взял с собой камеру и начал что-то снимать. Что именно он снимал — иранскому правительству было неинтересно, суд постановил следующее: Панахи запрещено заниматься режиссёрской деятельностью и писать сценарии на протяжении 20-ти лет, также двадцатилетний запрет распространяется на дачу интервью и выезд из страны. Более того, он был приговорён к шести годам тюремного заключения, которые в итоге поменяли на домашний арест. Но разве могут политика и предубеждения помешать настоящему мастеру творить искусство? «Три лица» ― уже четвёртый фильм режиссёра, снятый в условиях запрета, что лишний раз доказывает: прирождённому творцу оковы — не помеха.

Кино открывается мистическим и пугающим видео, снятым на смартфон в какой-то пещере. На записи молодая девушка по имени Маржие: она мечтала стать актрисой, но её муж и вся её семья против такого рода деятельности, отчего бедная Маржие не находит другого выхода, как покончить с собой, сняв до этого видеообращение, адресованное почему-то Бехназ Джафари, популярной иранской актрисе. Шокированная этим роликом, Джафари обращается за помощью к иранскому режиссёру Джафару Панахи, вместе с которым они в ночи отправляются на машине в ту самую деревушку на границе с Азербайджаном, где суицидальное видео было сделано, чтобы выяснить, что вообще происходит и является ли увиденное на экране смартфона самоубийство правдой.  

И Джафари, и Панахи играют альтернативные версии самих себя, буквально стирая грань между реальностью и художественным вымыслом. Такой особенностью отличаются все «поздние» картины иранского постановщика, за создание которых его прозвали «опальным режиссёром» сразу после того, как он на флэшке в торте переправил свою документальную работу «Это не фильм» в дирекцию Берлинского кинофестиваля. Будучи ограниченным в средствах и, самое важное, в свободе передвижения, Панахи сумел эти препятствия на своём творческом пути превратить в собственный аутентичный киноязык, благодаря которому у него получается создавать удивительно маленькие фильмы с невероятно большим и сильным общественным посылом. Таким был «Такси», победитель Берлинале, в котором изобретательность режиссёра и его нестандартное мышление породили выдающийся общественно-политический манифест о сегодняшнем Иране, показанный через калейдоскоп удивительных пассажиров транспортного средства. Таким же был «Закрытый занавес», остающийся до сих пор самым личным фильмом режиссёра, в котором, между прочим, затрагивалась и тема его новой работы, а именно самоубийство — как единственный способ для девушки в Иране пойти против чрезвычайно патриархального мира и его законов.

«Три лица» ― это определённо самый поэтический фильм Джафара Панахи. В нём больше всего чувствуется влияние Аббаса Киаростами, величайшего иранского режиссёра и учителя самого Панахи. Долгие операторские планы, размеренное повествование, тонкая метафоричность происходящего и совершенно естественное заполнение каждой сцены поистине восточной мудростью. А последняя сцена, цитирующая финал «Нас унесёт ветер» Киаростами, не просто завершает кино на высокой ноте, но и становится тёплым и трогательным прощанием Панахи со своим наставником, ушедшим из жизни двумя годами ранее. В отличие от предыдущего фильма, где режиссёр также играл водителя автомобиля и любил иногда подключаться к разговору с пассажирами, на этот раз Панахи фактически предстаёт перед нами молчаливым попутчиком в небольшом роуд-муви, которое, тем не менее, для просидевшего шесть лет под домашним арестом режиссёра ощущается как путешествие на край света. Этот фильм не про судьбу Панахи (хотя его ситуация всё же забавно обыгрывается в телефонном разговоре с мамой) и не про репрессированных иранских постановщиков как он (о которых смело и задорно высказался в этом году Мани Хагиги в своей сатире «Свинья»), здесь всё внимание приковано к Бехназ Джафари. К иранским женщинам, у которых зачастую свободы, в привычном понимании этого слова, нет уже с рождения. 

О месте женщины в современном Иране Панахи начал снимать ещё в 2000 году. Тогда он за свою неожиданную смелость и небывалую радикальность в фильме «Круг» получил пять наград Венецианского кинофестиваля, включая Золотого льва, и спровоцировал пристальное внимание к свой персоне иранских правительственных организаций. В «Трёх лицах» также главенствует тема отсутствия свободы у женщин в Иране, хотя, конечно, кино затрагивает и ряд других важных проблем вроде отношения общества с кинематографом и утаивания властями информации от своих граждан. На примере маленькой пограничной деревушки Панахи рисует яркий портрет своей крайне патриархальной, отчего в некоторых аспектах откровенно варварской, страны. Когда они приезжают в поселение, народ в восторге от личной встречи с узнаваемой актрисой, но решение девушки, живущей с ними по соседству, также посвятить себя актёрскому ремеслу они называют чуть ли не сумасшествием и позором для всей деревни. 

Панахи удивительным образом посредством тонких метафор изображает глубоко укоренившиеся двойные стандарты по отношению не только к иранским актрисам, но и представителям женского пола в принципе. Само название указывает на трёх лиц — Джафари (популярная актриса, которая несмотря ни на что смогла добиться признания), Маржие (отчаявшаяся девушка, которой муж-деспот запрещает учиться и вообще делать что угодно по своей воле) и Шахразадэ. Последнюю мы так и не увидим в кадре, она живёт в тесном домике в горах, куда ни камере, ни самому Панахи входить не допускается. Но мы узнаём, что она тоже актриса, но вот только её судьба на профессиональном поприще оказалась не столь благоприятной как у Джафари — Шахразадэ не раз становилась жертвой домогательств и пренебрежительного отношения ввиду своего пола со стороны режиссёров. Отсюда «третье лицо» у Панахи приобретает аллегоричный оттенок, становясь лицом несправедливости по отношению к женщинам-актрисам как таковым. 

Отличным сценарным решением стало раскрытие заданной в первой сцене тайны загадочного видео ровно на середине фильма, что позволило «Трём лицам», отмеченным как раз на Каннском кинофестивале за лучший сценарий, вырваться из жанровых рамок не то триллера, не то детектива, в кино трансцендентальных масштабов. Этому способствует и удивительное ощущение какого-то фольклорного присутствия во всём происходящем. Джафар Панахи искусно разбавляет повествование традициями и элементами народной аутентичности. Так в одной сцене нам показывают старушку, в неглубокой яме-могиле, которая сидит там с лампой, «отгоняющей змей», которые якобы должны за ней прийти после неких совершённых ей злодеяний. В другой сцене мы наблюдаем за огромным быком, перегородившим единственную дорогу, который, по рассказам, за ночь оплодотворил десять тёлок, что придало ему фактически священный статус. Один из жителей деревни в знак уважения и признания творчества Панахи дарит тому крайнюю плоть своего сына в качестве талисмана. Где реальность контрастирует с документалистикой, там же уживаются остросоциальные проблемы Ирана с удивительными традициями его окрестностей. Поэзия в чистом виде.