Амбиции и бронебойный оптимизм Валерия Газзаева вызывают уважение, а амбиции и бронебойный оптимизм Виталия Мутко вызывают восхищение.
Валерий Газзаев живет и действует по принципу, сформулированному одним моим крымским знакомым, сущим скотиной (прошу пардону, скотина живет везде, не моя вина, что эта прописалась в сакральном эдеме): «Будь толерантным, иначе и за тобой придут».
Виталий Мутко живет, принимая удар на себя, отринув крайне модные сегодня крайне эластичные представления о морали, отчетливо сознавая, что у народа нашего одна из узловых забав — палить по движущимся мишеням; следственно, Мутко приходится очень быстро передвигаться.
Почтенный М. Гершкович считает, что Газзаев должен быть главой нашего многострадального футбола, потому что он, Газзаев, благодатью осенен, но РФС в ближайшие девять кошкиных жизней в благодати не нуждается, РФС — гибрид казармы, сериала «Аббатство Даунтон», где слуги всегда живут в цокольном, а боярин должен принимать решения быстро, четко, с головушкой на плахе; гибрид боксерского ринга и сталелитейного цеха.
РФС — это грубое, жестокое пространство без сантиментов, на войне как на бойне, но еще ты должен улыбаться, сдерживая рвотные позывы, и владеть приемами джиу-джитсу.
РФС «До Мутко и сейчас» — картинка не менее наглядная, чем в рекламе средства для похудения.
Газзаеву монологический режим общения ближе диалогического, Мутко, зная, что «соловьи не отвечают галкам», взял за правило отвечать и «галкам». Обстоятельно, не прибегая к палкам.
Когда Мутко вернулся в РФС, там все было сделано в жанре «пех ногой и на фуфу».
Газзаеву не дает покоя вечный анализ чужих ошибок, Мутко не дает покоя вечный самоанализ.
От Мутко требуют, чтобы он был грозным управленцем, но при этом «входил в проблемы, как булавка в трепетную мякоть». И очень быстро позабыли, что он проложил автобан там, где прежде была слякоть. На сегодня Мутко единственный из числа спортивных функционеров высокого калибра, кого не хочется атаковать вопросом (который я заготовил для веселого парня, что рекомендовал учителям «подрабатывать, крутясь», и для Кокорина с Мамаевым): «Как в вас уживаются тупость и слабоумие?».
Я говорю об этом члену исполкома РФС, Президенту Московской Федерации Футбола (и моему друганычу) Сергею Анохину, он заразительно хохочет.
Для Анохина футбол понятие не спортивное, а только что не религиозное; как дао у китайцев. Но если уж, по слову Великой Дамы, стихи растут из сора, то корни нашего футбола — даже менее благородны, чем сор.
Я говорю Анохину, так займись этим сором, он, после паузы: мне рано, у нас уже есть ассенизатор.
Газзаев — носитель претензии, в Мутко претензия — отсутствие претензии, он не устраивает из происходящего драмы, но он чужд и утешительного пафоса.
РФС надо отказаться от трагической традиции русской практики, но Дело делать. Я спрашиваю у Анохина, почему все, что деется в нашем футболе, есть непрекращающаяся борьба между радостью, которую он, по идее, должен и способен вызывать, и раздражением и ненавистью, которые он вызывает.
Анохин отвечает: «Хороший вопрос, и этот хороший вопрос ты задашь Мутко, когда его переизберут».
Он, верно, и переизбирается, чтобы найти ответ на этот вопрос.
