Почему вокруг нас так много любителей Советской власти?
Почему вокруг нас так много картинно, демонстративно советских людей, – если давно уже нет никакого Советского Союза?
Казалось бы, все без исключения государства, созданные на руинах СССР и Варшавского договора, выбросили и забыли свой коммунизм, и даже Лукашенко, этот совхозный кумир, переобулся в незалежного белоруса, – и только наша несчастная Россия упрямо тащит за собой обоз с памятниками Ленину, портретами Сталина и великолепными рассуждениями в жанре: «Ну да, миллион человек поубивали, но зато страну подняли!»
Подняли, да.
Только кого – и за чей счет?
Но прежде чем отвечать, надо спросить: почему русские советисты остались в гордом одиночестве?
Потому что они плохие и злые, генетические рабы и потомственные палачи?
Оставим язык расизма. Люди как люди, не хуже прочих, – а палачи и рабы распределены в мире намного более затейливо, чем по принципу: «это те, чьи взгляды нам не нравятся».
Потому что только в России сохранилась вера в марксизм, в построение общества без денег, собственности и отдельной судьбы, единым общежитием с сортиром в конце коридора?
Пустяки, нынешний русский человек, в том числе и любитель СССР, – уже давно буржуа, а не восторженный житель коммуны.
Нет, тут дело в чем-то другом.
Советисты ведут себя не как злодеи, и не как романтики, – а как люди, которые что-то важное не получили.
Не сделали.
Не смогли сделать.
Корабль уплыл, а они остались, – и вот они ходят по берегу, смотрят на мачты, нет, уже точки на горизонте, и все твердят:
- Не очень-то нам и надо было на этот поганый корабль! У нас тут и так отличный необитаемый остров! Вы еще к нам приплывете – и будем все вместе Робинзонами Крузо, как раньше! И будем строить наш новый мир из камней и палок!
И можно было бы, честно говоря, уплыть отсюда самим.
Но нет, что-то держит.
А что?
Дело в том, что в истории есть грустный, но практичный закон: когда кто-то делает грязную, но полезную работу, – потомки охотно пользуются его наследством, но никакого «спасибо» не говорят.
Британские колониальные генералы, американские покорители фронтира, плантаторы, работорговцы, разного рода охотники за ресурсом, как человеческим, так и природным, – сделали свое дело и сколотили тот капитал, которым пользуются их милые, либеральные прапра.
Но сами эти прапра чтут не их, упаси Бог, не их, – они чтут индейцев из резерваций, афро из бетонных проджектов и туземцев с бедуинами в джунглях и пустыне.
Прапра хотят быть чистыми, а не грязными.
А ты, прадедушка, грязный, – угнетатель, эксплуататор, ну тебя, фу, уходи.
Именно это произошло и с наследством Советского Союза.
Все народы, все страны, все общности, которым настоящие, исторические коммунисты строили города, строили в чистом поле заводы, придумывали для них языки, письменность, классиков, освобождали их от немецкого жесткого айн-цвай-драй, прирезали им земли, обеспечивали им карьеры, сочиняли им коллективные мифы на столетия назад и, таким образом, создавали им нации, готовили им эти нации, как современные девелоперы – дачные поселки и дома «под ключ», – все они бережно взяли подаренное, после чего плюнули в рожу дарителю и сказали: а теперь уходи.
И были правы.
В истории нет благодарности, – а если и есть, то не за грязную, трудную, кровавую работу, о котором потом не очень-то хочется помнить.
Вот они и забыли.
И это очень логично, что главными гонителями всего советского, самыми гневными и беспощадными, – стали именно те бывшие республики СССР, выходцы из которых, собственно, им и правили почти всю его историю: Грузия и Украина. И еще Прибалтика – нет, не правившая целым, но жившая в нем, несомненно, лучше всех.
А русские не забыли.
Русские – «уходи» не сказали.
Наоборот, русские сказали: ох, ну как же так.
Куда же вы, товарищ Бендер?
Куда вы все уплываете?
А как же наш необитаемый остров, наш общий дом из камней и палок?
Потому что в истории нет благодарности за сделанную грязную работу, но есть тоска по работе, которая так и не сделана, всему тому, что в политологии назвали бы «незавершенная модернизация», а в психологии – «незакрытый гештальт».
Русские были народом, который жил хуже всех в СССР.
Русские были единственным народом, которому в коммунистическом доме не полагалась своя комната, своя нация, – и потому ее нет до сих пор.
А тот, кого любят меньше, тот, кому дают меньше, и даже тот, кого не любят совсем, – вот он-то и оказывается придавлен, прицеплен к этой нелюбви невидимой веревкой, у него не получается пойти дальше, уйти, уплыть.
Для него не нашлось корабля.
Он ведь только и делал, что строил их для других, для чужих, – а на то, чтобы построить свой, не было ни времени, ни приказа.
Так он и бродит по берегу.
Смотрит на пустое море – и твердит про общий дом, про великую страну, про Советский Союз, который куда-то исчез, но обязательно, слышите, обязательно вернется обратно.
