Сарик Андреясян снимает веселое дурацкое кино, виртуозно пользуется волапюком, знает, что такое «ажитато», ненавидит триллеры, хихикает над Д. Бэкхемом, очень нравится себе, не чуждый надуванию щек, когда речь заходит о братьях Коэн, выше которых он ставит комиксы и тематические видео с юными азиатками.
Если при нем вас угораздит признаться в любви к означенным братьям К., он может возопить: «Держите меня семеро!» и раздраконит вас.
Автор кошмаров под названиями «Мамы», «Беременный» и «Тот еще Карлосон!» полагает, что восхищение картиной «Старикам тут не место» – декларация о том, что у вас ни мозгов, ни вкуса.
Андреасян просто переполнен уверенностью, что для людей снимает только он, а, например, скуловоротные коллизии Звягинцева о препирательствах человека с высшими силами и окаянным бытием интересны только зашоренным псевдоинтеллигентам или чмырям, которым очень хочется сойти за умных.
«Надменные придурки, других подробностей я о них не знаю и знать не хочу».
Обороняя своего безобразного (Миша Галустян, любимая атомная бомбочка, прости!) «Карлосона», Сарик говорит Отарику, что, например, его племянники смотреть советского «Карлсона» не могут, прям плюются: «некрасиво, пастельно, скучно».
Вы слышали: «СКУЧНО»?!
Но советскому «Карлсону» еще повезло, он просто «некрасивый и скучный», а взять Уэса Андерсона, которого и у нас любят за иронию и гротеск.
Андерсон, по убеждению Андреасяна, производитель говна, а «Королевство полной луны» – «высшая степень дебилизма».
Кино должно быть, что ли, сервильным в рассуждении зрителя, образец (Н. С. Михалков, заметьте, это не я сказал!) – ранний Адам Сандлер, «где кто-то кому-то обязательно яйца лижет: вот это понятно, это работает».
По мнению Сарика, «работает» – это когда «баблоса много зарабатывает».
При этом Саша Барон Коэн – тоже козел, потому что его юмор, глупейший, – юмор за гранью добра и зла, СБК летает очень низко, не то что… Околичностей Сарик не признает, ловко оперируя высокотурбулентным армагеддон-глоссарием.
3ащищая, например, ублюдочный фильм «Гитлер капут!», он не обинуясь находит слова: «Это ж пародийный трэш, хмурые вы невежи. Предъявлять человеку претензию за то, что этот фильм ему понравился, это все равно что упрекнуть его в том, что он махнул на пляж загорать».
Говоря про творческий метод, Андреасян с удовольствием открывает, что это он придумал торт «Гей Михайлович» и смотрит довольно: «Нет у вас методов против Коли Сапрыкина!».
Тут же достается Вуди Аллену: «он прост, как две копейки», и этот факт заставляет, конечно, с одной стороны, заподозрить автора референции в злоупотреблении беленой, а с другой стороны, назвать означенный торт столь затейливо – тоже, знаете, недюжинный креативчик потребен.
Не забывайте: этот человек в фильме «Служебный роман. Наше время» роль секретаря Калугиной препоручил Паше Воле, «опаленному снаружи, раскаленному внутри».
Андреасян отчетливо сознает: «мои фильмы не пересматривают. «Беременного» пересмотреть… ну, я не знаю, кем для этого надо быть».
Я подсказываю: идиотом.
Режиссер, которого Н. Михалков назвал «главным злом русского кино», смеется; слово ему нравится.
