«Ведьма»: Черный Филипп

Кино у Роберта Эггерса хорошее не только из-за отсутствия в нём копеечных заезженных приемов для того, чтобы запугать зрителя, и не из-за столь высоко расхваленной атмосферы параноидального недоверия на базе странных и нарушающих здравый смысл событий, главная прелесть «Ведьмы» в интеграции глубочайших знаний и документов, подтверждающих эти знания, по народному фольклору с простой кинематографической историей.  

И выделяется «Ведьма» далеко не сюжетом или какой-то сверхъестественной способностью навеять страх на зрителя, ведь данная история о религиозной семье и странных событиях вокруг неё местами так и заставляют вспомнить «Ведьму из Блэр» (стилистически) или «Таинственный лес» (сюжетно). «Ведьма» выделяется тем, что это авторский проект, от макушки до пяток. В жанре ужасов авторские проекты редкость, так как обычно все голливудские хорроры снимаются по одной схеме из года в год. Возможно, от этого жанр и увядает.  Эггерс же молод, и это его первый фильм. Он срежиссировал и написал сценарий. И трудно выделить, в чём он преуспел больше всего. «Ведьма» – это кино медленное и размеренное, без резких движений и нападения огромных страшных монстров. От этого «страх» – это не то слово, которым можно описать ощущения от просмотра, а вот «напряжение» – то. Эггерс, словно он в этом жанре уже второй десяток, мастерски нагнетает атмосферу уже с первых кадров. Он показывает разговоры персонажей между собой, как отец с сыном идут на охоту – всё это обыденно, но буквально нутром чувствуется, что что-то здесь не так. Либо это потрясающая музыка так работает, либо цветовая палитра фильма воздействует на подсознание, а, может быть, это проделки выразительного козла с пронзительным взглядом по кличке «Черный Филипп». Так или иначе, Эггерс раскачивает качели напряжения всё сильнее и сильнее с каждой сценой. Будто бы дразня зрителя: «А хватит ли у тебя смелости крикнуть «стоп, остановите, я хочу сойти!», именно сейчас, именно на этой сцене фильма?». И это работает. «Ведьма» – редкое зрелище, при просмотре которого не только не хочется произносить ни слова, ни даже звука, оно на протяжении всех полутора часов заставляет сидеть неподвижно. 

Работа Эггерса действительно поражает, и приз на фестивале независимого кино Санденс за лучшую режиссуру, надеюсь, лишь начало наградного урожая для режиссера. Кино очень простое, но от этого оно и выигрывает. Это не история о «найденных записях», не превдодокументалистика, тут нет трясущейся камеры или тупых подростков, умирающих наперегонки. Роберт использует камеру для атмосферы, заставляя оператора снимать умопомрачительные кадры леса, реки или дома в сумерках или ранним утром, когда землю окутывает туман, а солнце еще даже не спешит просыпаться. Иногда такие сцены просто разбавляют неспешное развитие сюжета, а иногда является непосредственным местом действия событий. Из-за этого видеоряд фильма становится не то, чтобы приглушенным из-за серых тонов, он скорее томный. Воздействуя таким образом на подсознание зрителя, режиссер говорит, что если вы надеетесь на что-то вроде хэппи-энда в конце, то вы будете разочарованы. И вроде бы история развивается медленно, событий не так много, музыка раскачивается долго, краски сгущаются  – и поначалу всё это кажется отдельно и не особо заметно, но к концу каждый из методов нагнетания обстановки, словно ручейки в реку, впадают в грамотно разыгранный финальный аккорд фильма. 

Фольклорная сущность фильма, хоть и стара как этот мир, сейчас кажется довольно-таки свежей для фильмов ужасов эпохи «основано на реальных событиях». Да, безусловно, это небольшая фраза перед началом фильма об изгнании демонов, призраках, паранормальных явлениях и тому подобному сверхъестественному злу служит для усиления эффекта воздействия на зрителя во время и после просмотра. Чтобы каждый задумался, неужели такое действительно случается в реальной жизни. Оно-то, может, и случается, но определенно не так, как это показано в конкретном фильме. Да и все эти фильмы об экзорцизме и так далее своими «реальными событиями» говорят, что то, о чем создатели фильма хотят нам рассказать, хранилось в тайне, и мало кто знал об этом. С фольклором же наоборот. Его знают фактически все, в том или ином виде: сказки, легенды, мифы, поверья, странные события из юности предков. Фольклор, как бы разнообразен он не был, он един для всех народов, языков и религий. Просто подобно данного слогану фильма («Зло имеет множество форм»), какие-то отдельные особенности определенного локального фольклора имеет свою форму. Но есть универсалии. Такие как лес. Во всех сказках, мифах и так далее, лес ассоциируется с чем-то плохим («не ходите, дети, в лес»… в лесу живёт Баба Яга, волки – самые близкие ассоциации для русского человека). И страх перед лесом, необъятным и бескрайним, заложен в человеке еще с самого начала его существования, когда первый пещерный человек, вернувшись из чащи, взял уголёк и начал на камне рисовать подобие ёлки, а затем в страхе зачеркивать этот символ, чтобы любой, кто увидит его, подумает дважды о походе в тёмный лес. И поэтому «Ведьма» Эггерса воздействует на подсознательные страхи, не на те, что выработались у нас за нашу жизнь, а на те, что в генетической памяти, тянущейся на много поколений в прошлое. Получается, что страх перед лесом, который режиссер и пытается в нас посеять, для большинства из нас кажется естественным и вызывает больше эмоций, нежели кадры, как какой-то одержимый духами человек начинает выворачивать кости неестественным образом и прокручивать шею на 360 градусов. Да, это эффектно, но совсем не эффективно в случае с воздействием на психику человека. Даже фраза «основано на реальных событиях» не помогает. Эггерс своим дебютом прекрасно доказал, что по-настоящему пугает не то, что скрывали годами, а то, что было известно еще нашим предкам.