Культура «работает» не там, где есть один Пушкин. Адын, сафсэм адын.
Культура «работает» не там, где есть одна прекрасная учительница русского и литературы Ревекка Моисеевна Циперзон из правильной московской школы, которая учит интеллигентных людей.
Культура вообще не «работает» по либеральному принципу – кто хочет плавать и способен плавать, тот выплывет, остальные утонут, да и пес с ними.
Скажу по секрету, по этому принципу вообще ничего работает, только зарастает бурьяном и сныткой, этим истинно либеральным сорняком, сильным и самостоятельным.
А чтобы культура «работала», нужно народное поле, которое методично, годами и десятилетиями, обрабатывает государство.
В том числе и – постреливая в сторону тех, кто работать мешает.
Миллионы учеников, тысячи школ, горы сочинений, океаны двоек. И все принудительно, никаких вольностей, никакого «а можно и обойтись без всего этого в глобальном мире».
Дулю тебе, а не глобальный мир.
Будешь сидеть и учить русские стихи наизусть, а телефон запру в стол, пока не выучишь.
И отряд ополченцев – штурмовать с гранатометом кафедру конкурирующего языка, чтоб не ходили тут всякие, не размовляли.
Только так и «работает» культура.
Только из-под палки Петра Великого Пушкин и образовался, а не по принципу: «ну, пусть они там делают что хотят, какая, в сущности, разница, гениев все равно мало».
Гениев мало, но гениев не будет вовсе, если вы не сформируете им культурный фон, и не будете с гранатометом оборонять фронтиры вашей культуры, подгрызаемые умными враждебными вам людьми со всех углов одновременно, от японских границ до прибалтийских.
Вспомните Украину.
Огромную страну слепили из подаренных коммунистами территорий. Из чужих друг другу людей с диаметрально противоположным культурным опытом.
И что же – они сладко заснули, решив, что «пусть они как-нибудь там сами»?
Разумеется, нет.
Разумеется, они тараном пошли обрабатывать рыхлое, вялое сознание бывших советских людей, оставшихся без коммунизьмы, атаковали его своими ценностями, даже не думая посомневаться – а может, это все только для Львова годится?
И вот, миллионы людей уже выучили их язык – сначала принудительно, а потом дело пошло.
А где чужой язык, там и плохой москаль, и хороший Шухевич. Их культура – бедная и уязвимая, но она борется, она агрессивна, а значит – живет.
Потому что она воюет за свое место под солнцем.
А наша культура сидит, позевывая, и слушает бормочущего жулика, который оправдывается: а чего это мы должны кому-то платить? А чего это мы должны кого-то побеждать? Пусть цветут сто цветов, Пушкинов и Пушкиненко, пусть все останется как было, не хотим ничего делать, пусть все само.
Но сама – образуется только снытка.
И она идет к вам.
