В Мосгордуме предложили увековечить имя Людмилы Алексеевой.
Ей поют панегирики. Все: депутаты, чиновники. Её любил президент. Володин сказал, что она была настоящей патриоткой России.
Это как-то сразу аннулирует мой собственный патриотизм. Если Алексеева – да, то я, выходит, нет.
Сразу вспоминаю другую диссидентку и правозащитницу. Ирину Ратушинскую. Она отсидела (в отличие от Алексеевой) семь лет в СССР. Её отдал Рейгану Горбачёв на встрече в Рейкьявике.
Ира никогда не принимала никакого другого гражданства. Хотя и предлагали. Никогда не выступала против своей страны. Никогда её не принимали в высоких кабинетах.
Когда она умерла, Дума по этому поводу не скорбела. Ни о каких улицах, названных её именем, речь не шла.
Она была не продажна – в отличие от.
Она Алексееву очень не любила. Умерла раньше (и гораздо меньше лет ей было).
Для меня она и есть – образец. Но не для нашего нынешнего государства.
Два мира – две старости, две смерти. Два Шапиро.
На этом всё и проявляется.
