16 апреля 2015 года в Киеве был застрелен средь бела дня Олесь Бузина. Тогда заказное политическое убийство публичной персоны в столице Украины считалось чем-то из ряда вон выходящим, а сейчас стало обыденным явлением. И сейчас приезжая в Киев я первым делом прогуливаюсь по местам резонансных преступлений.
На месте гибели Дениса Вороненкова нет ни цветов, ни фотографии экс-депутата Госдумы. Ничто не напоминает о прерванной пулей киллера жизни. Там, где лежал истекающий кровью Вороненков, мило шушукается молодежь, приехавшая на какую-то конференцию и поселившаяся в «Премьер – Паласе». Бывшего гражданина России Вороненкова, получившего украинский паспорт, застрелили на углу Пушкинской улицы и Бульвара Шевченко, т.е. на пересечении дорог, названных в честь главных литераторов России и Украины – запредельный символизм.
Точка уничтожения Павла Шеремета находиться в десяти минутах ходьбы от места гибели Вороненкова. Если Бузину убили во дворе в спальном районе, то Шеремета и Вороненкова устранили в историческом центре на оживленных перекрестках. Шеремет заслужил импровизированный мемориал у места смерти – скотчем к столбу прикреплены портрет с траурной черной лентой и вышиванка, в горшочке стоят белые розы. Но киевляне на мемориал не обращают никакого внимания и, будучи равнодушными к судьбе журналиста-перебежчика, спешат по делам. Шеремета взорвали всего в двухстах метрах от Национальной оперы Украины, где было произведено роковое покушение на Петра Столыпина. И вот совершаешь променад среди красивейших дореволюционных домов и накатывают лишь печальные думы: здесь убили Вороненкова, тут взорвали Шеремета, а там Богров палил в Столыпина. Только этот райончик заполнен расслабленными студентами, поголовно попивающими кофе из бумажных стаканчиков. Лица молодежи наполнены беззаботностью и, похоже, политическая катастрофа государства их пока мало волнует. Балуясь с юности кофе, они готовят себя к офисной рутине, одним из символов которой и является растворимый напиток.
Весь ужас украинского бытия начинаешь ощущать, подъезжая поближе к дому Бузины. Троллейбусы забиты обреченными пенсионерами с затравленными, затюканными взглядами. В глазах пустота и безысходность. На лицах читается усталость от экономических катаклизмов последних лет. Если в центре Киеве более-менее опрятно, то окраины угнетают. Изъеденные ржавчиной маршрутки, дороги с огромными выбоинами, неубранные комья грязи на обочинах, исписанные граффити и разгромленные хулиганами остановки транспорта. Безнадёжно-депрессивная атмосфера во всём. Хочется найти хоть какую-нибудь искру радости, но не получается. Старики массово едут на продовольственную ярмарку, потому что там можно приобрести овощи непосредственно от сельхозпроизводителя – выходит на пару гривен дешевле, чем в супермаркетах. Запасаются впрок. Пожилой мужчина втаскивает в троллейбус двадцатикилограммовую сетку с картошкой. Старушка набрала побольше лука, крепко вцепилась в авоську и держит её поближе к телу – видимо боится, что отберут, купила ведь на последние сбережения. Пенсионеры заняты физическим выживанием. Тела их еще живы, но души, увы, уже мертвы. Их сознание было убито сказками майданных политиков об улучшении существования после отстранения от власти Януковича. Поверили в посулы госдеповских пройдох и теперь впали в транс разочарования. Если садясь в общественный транспорт где-нибудь на окраине Москвы, ты оказываешься среди импульсивных, суетливых людей, спешащих к новым вершинам, то в киевских спальниках пассажиры вялы и пассивны – они смирились со своей незавидной участью и не собираются вырваться из болота полунищенствования. Сырецкий парк – место ежедневных пробежек Бузины. Воздух чист, но все равно ощущения остаются неприятные. Тротуары не доведены до ума – приходится идти по щебёнке, когда заасфальтируют неизвестно. Платный туалет функционирует в подземном бункере, но спуститься туда не представляется возможным из-за ужасного запаха урины. В трёхмиллионном городе нет хозяина и это сразу заметно. Мэр Киева Виталий Кличко по старой боксёрской привычке отправил в нокаут коммунальное хозяйство и теперь не знает, как его реанимировать. Сегодняшний Киев напоминает мне российскую провинцию середины девяностых, содрогающуюся от шахтёрских забастовок и бунтов бюджетников. Хотели киевляне в светлое европейское будущее подальше от Российской Федерации, а попали в удручающее российское прошлое двадцатилетней давности.
В субботу утром старики возле Куренёвского рынка массово распродают домашнюю утварь чтобы свести концы с концами. Пытаются найти покупателей на советские книги с пожелтевшими страницами, поломанные радиолы и чайные сервизы. На десять продавцов один покупатель. Торговля идет не слишком бойко. У всех нет денег.
А вот Крещатик и Майдан Независимости изменились за последние два года. Если пару лет назад там всё кишело волонтёрами, собирающими деньги на помощь добровольческим батальонам, кичливыми ветеранами АТО и партийными агитаторами, то сейчас всю эту публику смела метла времени. Украина наелась войной по самое не балуйся и страну стало откровенно подташнивать от милитаризированной части общества. Торговцы сувенирами вытеснили из сердца Киева горластую военщину и околополитических прохиндеев. Закономерно произошло эмоциональное выгорание и психологическое опустошение у крикунов. Постоянно поддерживать столь высокий градус истерии невозможно даже сидя на наркотиках. Но говорить о том, что Киев выздоравливает – рано, глупо и бессмысленно. На досрочные парламентские выборы Порошенко не собирается идти, не говоря уже о президентских, поэтому раньше 2019 года каких-либо тектонических сдвигов не намечается. Киевляне разочарованы действующей властью, но и оппозиция не внушает доверия, так как всё те же на манеже – новых лиц не заметно.
Олеся, конечно же, жалко, но, наверное, суждено было так произойти, чтобы он не увидел весь ужас, что творится с его любимым городом. Зимой появилась мемориальная доска, посвященная лидеру украинских националистов межвоенного периода Евгению Коновальцу. Совсем неподалеку от Сырецкого парка в Бабьем Яру недавно открыли памятник Елене Телиге, коллаборантке и члену ОУН (м). Представляю, как бы гневался Бузина, узнай он о столь циничном глумлении над памятью жертв Холокоста. От киевских властей сейчас можно ожидать любых плевков в лицо оппозиционно настроенных горожан. После Проспекта Бандеры и памятника Телиге я не удивлюсь, если появится переулок Хорста Весселя или улица Пауля Блобеля. Прославляя политических убийц прошлого власти Киева накликают на город политические убийства в будущем. Печально, но новые точки на киевском туристическом маршруте «По местам резонансных политических убийств», ещё непременно будут появляться. Мудрый Бузина говорил: «Если скажут, что я умер – не верьте! Мои книги всегда останутся с вами.». Прочтите что-нибудь из творческого наследия Олеся – это будет лучшей данью памяти незаурядному человеку, убитому в смутное время за свои убеждения.
