Федор Дунаевский: Эльдар Рязанов довел меня до психушки

Актер и бизнесмен Федор ДУНАЕВСКИЙ все время путешествует. То он в Германии, то в Италии, Израиле или Чехии. Пожалуй, самая яркая звезда времен перестройки – исполнитель главной роли в фильме «Курьер» – сейчас с кино особо не дружит. Хотя мечтает о новых ролях и «Курьере-2». На пике своей карьеры он уехал из Советского Союза, куда заезжал потом нечасто и, в основном, по делам. Однако последние месяцы Дунаевский снова живет в Москве. В Прагу и Карловы Вары Федор заехал, как он сам говорит, «пива выпить и тело подлечить».

Федор Дунаевский приехал в Карловы Вары из Германии. В Германию из Голландии. В Голландию из Бельгии. А в Бельгию из Швейцарии. Из Чехии он собрался ехать в Россию через Польшу и Беларусь. С длительными остановками, для«созерцания мира, наблюдения за людьми, нравами и порядками».

Карловы Вары Федору категорически не понравились. «Город, конечно, красивый, но тут как в России или Израиле. Одни русские. Или бандиты, или старушки. Ходят, пьют эту воду…»

Не успел Федор вальяжно усесться в ресторанном кресле и закончить свою мысль про воду, как к нему подбежала одна из отдыхающих туристок.

– Ой, это вы, это вы! Вы совсем не изменились! Я же учительницей работала, «Дорогую Елену Сергеевну» с вами пересматривала несколько раз, даже класс свой в кино на нее водила!.. А внучка моя сериал с вами любит, мы же в Израиле живем, там его снова показывают, повторяют! Дайте автограф, и мне, и внученьке! – заворковала старушка и протянула для автографа буклет своего отеля.

Дунаевский расписался. Раскрасневшаяся старушка ушла. А потом вернулась.

– Скажите, а вы правда дворянин? – спросила она.

– Правда. Но только по маме, – слегка смутился Федор.

Старушка ушла снова. На этот раз окончательно.

– Хоть эта не про «Курьер», – обрадовался Дунаевский. - А в Израиле меня любят…

Пришла официантка. Рыжеволосая. С большой грудью.

Дунаевский заказал пиво и бехеровку.

– Пить надо то, что в стране, куда я приезжаю, производят. И то, что ценится. Не буду же я у вас пить ром или виски. А чешское пиво я люблю. Это не моча. А бехеровка – не спирт, сделанный из табуретки! И есть надо народные блюда! - уверенно произнес Дунаевский. И заказал гуляш с кнедликами.

Официантке его заказ понравился. Понравилось ей и то, что Дунаевский игриво подмигнул ей.

– Уважает меня женский пол. Уважает. Хотя женщины разные бывают. Вот, к примеру, Анна Каренина…

И только тут я заметил, что с собой Федор принес эпический труд Льва Н.Толстого.

– Перечитываю. Собираюсь «Каренину» Соловьева посмотреть. Хочу восстановить в памяти классику.

– И как тебе Каренина?

– Хороша. Не то, что «Война и мир». «Война» же эта ужасным языком написана, как-будто кто-то иной писал. А «Каренина» хороша. Может, ее и не Толстой писал, а?

Тут принесли кнедлики, гуляш, пиво и бехеровку. Дунаевский еще раз подмигнул раскрасневшейся официантке, глубоко глотнул пиво и начал свой рассказ.

– Режиссерам не нравится, что я стал здоровым кабаном, а Шахназаров уже ничего снять не может.

– Ты вернулся в Россию за ролями?

– Я там сейчас временно живу, почти случайно. У меня в центре Москвы своя квартира. Квартира большая, хорошая. Раньше напоминала гостиничный номер, теперь жена сделала из нее конфетку. Она – декоратор интерьерный и знает все про «сделайте нам красиво». Мои знакомые интуристы говорят, что в Москве редко встретишь такие стильные апартаменты. Итальяшка один был в гостях, заявил, что квартира похожа на костюмы от Хьюго Босс. Ну, а раз я в Москве, то я нанял себе агента, она звонит на киностудии, встречи им назначает. Чтобы я снова снимался.

– Не хотят снимать?

– А кого сейчас снимают? Детей Михалкова, разных лишенцев из всяких деревень украинских, Петербурга и прочей провинции, которые в Москву на электричках приехали. Нет, ну предлагают роли. То, что сейчас востребовано. Менты, бандиты, врачи. А ради хороших ролей надо же «уметь договориться» с немытыми частями тела киномонстров… Я этого делать не буду… Они же, все эти режиссеры, еще почему меня не хотят снимать? Им не нравится, как я выгляжу. Они думают, что придет Федя Дунаевский родом из 1986 года, в рваном плаще и кепке, ничуть не изменившийся. А приходит здоровый сорокалетний кабан, который и в израильской армии служил, и рукопашным боем занимается.

– Твоей давней мечте снять «Курьер-2» не суждено сбыться?

– Мечта была не моя, а Шахназарова. Только кто будет снимать… Сценарий есть. Там по сюжету мой герой расследует убийство Базина из первого «Курьера», которому я в конце фильма пальто подарил. Его же, актера Владимира Смирнова, на самом деле убили в середине девяностых. Менты убили… Просто так. Это и сейчас происходит регулярно. Вон новости в интернете почитай. «Курьер-2» начинается в Италии, где живет мой герой, потом он приезжает в Москву. Ну, в фильме было бы все: и немного криминала, и драма, и юмор. И все те же самые актеры. Но Шахназаров снимать боится. Ты видел последние его фильмы? Это же ужас. А сам он уже давно во всех СМИ говорит, что сиквел будет хуже. Но это не так. Вот продолжение «Крепкого орешка» было куда лучше оригинала… Необязательно же самому снимать, можно молодого и талантливого позвать, но тут «упс»: придется делиться славой и, главное, – баблом. А так сиди директором на своем «Мосфильме» и сдавай в аренду павильоны и тележки. Вообще-то все забавно получилось. Шахназаров считает, что я должен быть ему благодарен за «Курьера». А я считаю, что он мне. На самом деле, благодаря этому фильму он в один день стал знаменитым. И карьера и его, и Бородянского совсем по-другому могла бы сложиться, если бы не «Курьер».

Алексей Венедиктов заставлял меня зубрить Ленина, а Чурикова даже не стала слушать…

– А как ты считаешь, в современной России совсем нет хороших фильмов?

– Есть. Мне очень понравилась «Асса-2» Сергея Соловьева. Соловьев вообще мой крестный отец, в прямом смысле слова. Но и кто его «Ассу» показывает? Он ее снял, а прокатчики в кинотеатры не берут.

– У тебя вообще репутация скандальная. Про всех гадости говоришь…

– Не гадости, а правду. Что скрывать-то? Вон Венедиктов, который главный начальник на «Эхе Москвы», он у меня в школе историю преподавал, а потом классным руководителем был. Так это он сейчас демократ, а тогда всех замучил с «ленинскими тетрадями».

– Это что вообще такое?

– Красивая такая толстая тетрадь, куда мы под его диктовку писали разные цитаты из Ленина. И все это должны были выучить наизусть. А мне это не нравилось. Из-за этого Венедиктов всячески со мной боролся. Хотя учителем истории он был прекрасным. Вот видишь! Не только гадости!

– А о «Курьере» тебе совсем тошно разговаривать?

– Совсем. Но от него никуда не деться… Я вообще «Курьер» не люблю. Ходит там этот придурковатый Иван с одним и тем же выражением лица, говорит монотонным голосом. Да и работать на этом фильме было не совсем приятно. Вот Чурикова… Мы с ней там, к счастью, вместе всего в нескольких эпизодах снимались, но она же вся такая – не от мира сего. Как-то меня вывела дико. Подходит ко мне: «Ну, расскажи, Федя, про современную молодежь, как живете, чем увлекаетесь?». Я разошелся, начал рассказывать, а она встала со стула и дальше по коридору пошла. И я просто дар речи потерял. Совсем другой человек – Марина Неелова. Прекрасная актриса, с отличным чувством юмора. Работать с ней на картине «Дорогая Елена Сергеевна» было кайфово. Реплики не в космос уходят, а отыгрываются до последнего слова. Вообще я заметил, что чем актер талантливей, тем проще с ним работать. На «Небесах обетованных» с Гафтом и Броневым – одно удовольствие было сниматься. С Крючковой и Басилашвили тоже было хорошо работать, у нас сложились теплые отношения. Я в БДТ на спектакли потом часто приезжал. Крючкова еще меня своей фирменной ухой кормила. Правда, секрета приготовления не выдала, пришлось выдумать свой собственный. Но и с Басилашвили я тоже увидел, что такое несправедливость.
– Чем он тебя обидел? – Не он, а советская система тарификации в кино. Я снимался в «Курьере» четыре месяца. И в месяц получал по 140 рублей, а он снимался два дня, и за эти два дня получал в два раза больше. Разве это справедливо? В Америке какой-нибудь Макколей Калкин снялся в «Один дома». Фильм взял приличную кассу. Исполнитель главной роли, на котором все там держится, получает скромно: потому что он молодой, неопытный, без образования, несовершеннолетний, и его считают артистом одной роли. Вот ему и заплатили пять процентов от сборов. Что от собранных 60 миллионов, если вычесть затраты на производство фильма и налоги, составляет немногим более двух миллионов долларов. А мои бабки где? Ушли на освоение космоса или на мирный атом?

Я – единственный в мире режиссер, у которого Ленина играл Ленин!

– А это правда, что Эльдар Рязанов довел тебя до психушки?

Рязанов – сложный человек. Матерится на съемочной площадке, оскорбляет. Ну, вот снимал он «Дорогую Елену Сергеевну». Он же в проблемах молодежи – как корова в апельсинах понимает. И в любви так, и в эротике. Вспомни его фильмы? У него только две эротические сцены во всем его творчестве: в вагоне Гурченко и Михалков в «Вокзале для двоих», и Смоктуновский целует троллейбус в «Берегись автомобиля». А на «Елене Сергеевне» я единственный с ним спорил, его это злило ужасно… Кричал, что устроит мне такую жизнь, что меня больше никто нигде не снимет. И вот в самый разгар «Елены Сергеевны» он увлекся борьбой с генералами. Начал публиковать статьи в «Огоньке». Что генералы используют солдат для строительства дач, что на машинах дорогих ездят. Хотя сам в то время ездил вовсе не на «Жигулях», а на «Мерседесе». А генералы – не дураки. Вызвали меня в военкомат и говорят: «Пора тебе в армию. Отправим тебя на Землю Франца-Иосифа». И они ведь не шутили. Мне пришлось срочно начитаться медицинской литературы и лечь в больницу Кащенко – так я от армии откосил. В больнице, в дурдомах же вообще все можно – и там я от скуки написал пьесу и поставил ее к 7 ноября. Ленина у меня играл настоящий Ленин, Фанни Каплан – Фанни Каплан, а Троцкого – Троцкий. Думаю, в истории мирового театра такого больше нигде и ни с кем не было.

А потом Рязанов меня снял в «Небесах обетованных», но почти всю роль вырезал, оставил только маленький эпизод, глупый какой-то. Это потому, что он боялся проблем с прокатом фильма в СССР. Я в то время уезжал из страны навсегда, а он вероятно думал: «Сейчас из-за этого эмигранта вообще фильм запретят». Такой вот Рязанов. Интересное он явление – такой как бы полуоппозиционер, активно использующий «эзопов язык» в своем творчестве – все это выдумки советских людей, кстати, но самый живой из живых и обласканный властью мастодонт советского кино. Он, кстати, меня еще и для «Чонкина» пробовал, но потом со всеми поругался, и фильм снял Йиржи Менцель.

– Ты не жалеешь, что в самый пик своей карьеры уехал из СССР?

– Нет, все в СССР уже гнило, было мрачно и грустно. Да и кинопрокат весь рухнул. Понаоткрывали видеосалонов, где показывали Джеки Чана. А в кинотеатрах стали продавать мебель и автомобили. Я снялся в неплохом фильме «Дороги войны» – совместное производство Одесской и Узбекской киностудии – его уже нигде и не показали. Потом в «Маэстро с ниточкой». Ну его хоть по телевизору иногда можно увидеть.

Роберт Редфорд звал меня к себе, но я поехал к Михаилу Казакову

– И не было мысли поехать в США? Играть русских в голливудских фильмах?

– Была. Меня Роберт Редфорд приглашал учиться в свою киношколу. В Америку. Бесплатно. На четыре года. Но надо было бы на что-то жить, есть. А работать в «МакДональдсе» все это время мне совсем не хотелось. Хотя, может, к сорока годам я бы сыграл престарелого трансвестита – как Дастин Хофман. В Израиле я тоже пошел почти в «МакДональдс» – посудомоем в ресторан. Но я знал, что это ненадолго. Через полгода я уже играл в театре за очень неплохую зарплату, около двух тысяч долларов в месяц. В театр меня Михаил Козаков пристроил, я его в Тель-Авиве случайно на улице встретил. А туда как раз приехал Марк Захаров, «Поминальную молитву» ставить.

– И как тебе работа с Захаровым?

– А у меня была совсем маленькая роль… Я никогда не понимал людей, которые его любят. Ну что хорошего в его спектаклях? И человек – надменный, высокомерный и халтурщик. Он решил на Израиле заработать легкие деньги, просто сделать кальку с «Поминальной молитвы», поставленной в «Ленкоме». Рассадил артистов в своем номере в отеле, достал видеокассету со своим московским спектаклем, включил ее и говорит: «Вот смотрите, как они играют, и повторяйте». Скучно.

В Израиле я еще снимался в известном ситкоме про молодежь. Не поверишь, но после него меня там до сих пор узнают. Сидим с женой и ребенком в японском ресторане в северном порту Тель-Авива, тут на меня набрасывается официант и кричит, как он рад видеть великого артиста и как он любит этот сериал. А самому ему лет двадцать – столько же, сколько и сериалу. Видать, фильм этот там до сих пор актуален. Ну и много дублировал для ТВ и кино. А потом уже начал по всему миру ездить.

– У тебя же нет российского гражданства?

– Нет. И никогда не было. У меня было советское, но меня его лишили. Лишенец я… Войновичу вернули гражданство, Аксенову вернули, Солженицину тоже. А вот мне почему-то пока не звонят с просьбой стать гражданином России. Может, открытка на почте потерялась? Меня в любой момент могут из России выгнать. У меня в России вид на жительство. Хочешь сказать, что я не Солженицын? Я знаю. Я – Дунаевский. Чем я хуже? Разве перед законом не все равны?

– А на что ты живешь?

– На накопленные в лихие девяностые миллионы. И еще мне до сих пор многие долги отдают – прошло уже десять, двадцать лет, а мне все должны и должны. Я же и после «Курьера», и «Дорогой Елены Сергеевны» долго ездил по СССР с «творческими встречами». Сначала показывали нарезку из «Курьера», потом «Дорогую Елену Сергеевну» целиком. Один рязановский «шедевр» не катил. Страна требовала «Агнессу Ивановну». После просмотра я, Наташа Щукина и Леонид Верещагин отвечали на вопросы. Возвращались в Москву с целыми рюкзаками, набитыми трёшками и пятёрками. Верещагин тогда был простым директором картины у Рязанова, жил со мной в одном подъезде. Вел жизнь скромную, как и все советские интеллигенты. Сейчас он – правая рука Никиты Михалкова. Ему достаточно мизинцем пошевелить и сказать: «Давайте Дунаевского снимать» – и все перед ним встанут на цыпочки. Но нет. А на нет и суда нет.

Кирилл ЩЕЛКОВ, журналист & драматург.

Чехия, Прага.


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Оставьте комментарий

Также в этом номере:

Когда умрут газеты?
Гарик и его проекты
Коротко
Три альбома Земфиры
Стопроцентная актриса
Дочь Гулькиной – сюрприз для публики
Третий блин вовсе пережарили
Кинофестиваль «Планета Океан»
Певец Арсений – парень из Румынии
«Рапунцель. Запутанная история»: Любовь и мечта творят чудеса
Cемь с половиной = два с половиной
На людей творческих сил не хватило


««« »»»