«Тони Эрдманн»: Во имя любви

Действительно, то, что предложила в своём «Тони Эрдманне» Марен Аде оказалось крайне неожиданным для немецкого кино. Прагматичность и холодный расчёт никуда не ушли, но заметно потеснились искренними отношениями между отцом и дочерью и беспощадным юмором, который даже усилил драматический эффект картины, оставляя неизгладимое впечатление после просмотра.

Уинфред Конради (Петер Симонишек) – бывший учитель музыки, ныне пенсионер, разведён и не часто видится со своей вечно занятой дочерью Инес (Сандра Хюллер), от которой он отстаёт на несколько поколений. Неожиданно он принимает решение навестить её, приехав прямо в Бухарест, где в данный момент Инес упорно трудится над одним очень важным бизнес-проектом. Решение это на деле выглядит крайне неловко для обоих, отец, любящий всевозможные розыгрыши, основанные на его крайне специфичном чувстве юмора, всячески докучает дочери, следуя за ней по бизнес-встречам и вечеринкам. В какой-то момент не особо складывающиеся отношения заходят в тупик, и они решают, что Уинфреду лучше вернуться на родину в Германию. История затем фокусируется на рабочих буднях Инес до тех пор, пока она не встречает на одной из вечеринок эксцентричного Тони Эрдманна, более развязное альтер-эго её отца в причудливом парике, с забавным акцентом и безумно странными вставными верхними зубами. Не решив признаться подругам, что этот мужчина, представившийся инструктором по персональному развитию, её настоящей отец, холодная и прагматичная дочь решает подыграть отцу, сама того не зная, начав новую главу в их подзаржавевших отношениях.

На самом деле, темы, поднятые в фильме, не блещут оригинальностью, в частности для немецкого кино. Здесь всё те же проблемы отношений между родителями и их взрослыми детьми, конфликт семьи и работы, потеря человеческого облика на современном рабочем месте, место женщины в корпоративном бизнесе, экономическое развитие европейских стран. Всё это кажется уже знакомым, но то, как Марен Аде расставляет каждую микро-тему и каждую новую мысль в фильме, восхищает, часто дико смешит и, в целом, удивляет. Но что самое главное, фильм побуждает к мыслям. Вот Инес в порыве ярости за постоянную несерьезность отца спрашивает его, а чего именно он хочет от жизни? Неужели пробыть всю оставшуюся жизнь в своей собственной зоне комфорта, разыгрывая почтальона, это его понимание счастья? Или «счастье» – это слишком громкое слово?

Еще одна небольшая особенность фильма Марен Аде заключается в том, как она показывает диалоги. Почти никогда не заканчивая сцену после произнесенного последнего слова, камера продолжает держать актёров в объективе, доводя ситуацию до состояния повисшей в воздухе неловкости. Но это сделано не для смущения актёров, а для более глубокого впечатления, оставляемого их игрой. Аде буквально каждому диалогу даёт «подышать», словно только что открытой бутылке многолетнего вина для придачи ей изысканного вкуса. От этого каждая сцена приобретает индивидуальность, глубже отпечатывается в подсознании, и всё это приводит к тому, что уже какое-то время после просмотра фильма в голове неожиданно всплывают не конкретные фразы/цитаты, а именно тот самый «постскриптум», написанный неловким молчанием погруженных с головой в своих персонажей актёров. И тогда, словно обратная цепная реакция, мысли сами возвращаются в конкретный разговор, сцену, и невольно задумываешься, почему отец подарил своей дочери на день рождения именно тёрку для сыра, ведь этот жест, при просмотре казавшийся лишь очередным розыгрышем балагура-отца, на деле является метафорой, символизирующей его дочь, такую же холодную, стальную, без разбора измельчающую цельные продукты, точь-в-точь данная тёрка. Свою немалую роль в достижении такого эффекта играет полу-документальная манера съемки с периодически дрожащей и преследующей героев камерой.

Длинное, почти трёхчасовое блистательное переплетение драмы и комедии умудряется не раз обмануть ожидания зрителя и заставить хлопать в ладоши в истинном восхищении. Причем драма и комедия настолько шагают в унисон, что под конец фильма, хорошенько разогрев наши органы чувств, отвечающие за смех и слёзы, Аде окончательно берёт под контроль зрительские эмоции. И по всем предпосылкам, крадущая фильм сцена с Хюллер, поющей почти акапелла песни Уитни Хьюстон, должна была стать высшей точкой грамотно откалиброванной истории. Однако никто не сумел предугадать, что последует затем…

Персонажи фильма также подвластны общему прогрессу истории. Если в самом начале мы встречаем Инес неприступной, холодной девушкой, прячущейся от продолжительных личных бесед с близкими имитированием разговора по телефону, то к концу героиня оголяется перед нами в прямом и переносном смысле. С каждым причудливым поступком отца, она всё больше осознаёт, что он действительно заслуживает места в её жизни. Уинфред подкупает своей добрейшей душой, невинностью, с которой он таскает повсюду свой маленький мешок на плече или хихикает над своими же шутками. Он искреннее верит/любит/гордиться своей дочерью, но не всегда может выразить это должным образом. Однако чтобы Инес не пыталась продумать на два шага вперед, отцу всё время удаётся её удивить, то своим появлением в неожиданных местах, то знанием того, что попросту он не мог знать о ней. Но в этом вся суть. Родители всегда знают. Неважно, как давно вы не виделись или не разговаривали с ними, никто лучше родных вас никогда не узнает.

Самое интересное, что, несмотря на то, что герои больше разговаривают в фильме, сцены, вызывающие обоюдный поток слёз, как от смеха, так и от трогательных моментов, полностью без слов. Они просто там не нужны. А там, где необходимы, например, в описании эмоций, вызванных фильмом, их попросту невозможно найти. Цените своих родителей, и не нужны будут никакие дочказаменители.