ЗРЯЧИЙ, ДА УВИДИТ
После карауловского “Момента истины” в начале лета выяснилось, что легендарный маршал Шапошников улыбчив, как Джоконда, и обаятелен, словно Джон Кеннеди. При всей гладкости беседы чувствовалось: Евгению Ивановичу есть и будет что сказать. Сказать не буквально, а в смысле, что называется, общественно-политическом. Если пользоваться по-танковому изящными оборотами публицистов-”политобозревателей”, – на политическом небосводе маршал авиации Шапошников появился в августе 1991 года. За три года он побывал на четырех государственных должностях. И даже некоторое время был безработным!
По его словам, он никогда не держался за руководящие кресла и отовсюду всегда уходил сам, “не появляясь там, куда его не приглашают”. Это своеобразная форма протеста против того, на что он не в силах повлиять?
У нас нет оснований не верить Шапошникову, но в то же время мы решили заняться выяснением очень важных деталей, а именно: было ли за этими уходами влияние каких-либо физических лиц?
Из многочисленных источников, в свое время близких к окружению Шапошникова, нам стали известны некоторые подробности этих явлений. Их квинтэссенцию в свое время хорошо выразил Белинский, отвечая на вопрос, почему порядочный человек зачастую оказывается в проигрыше: “Потому, что такой человек ведет себя по отношению к подлецам как к порядочным, в то время как подлецы относятся к порядочным как к подлецам”. И не вина Шапошникова, что он себя проявил как порядочный человек. Он по-другому не умел и не хотел. Будучи летчиком-истребителем, выходя победителем из самых тяжелых ситуаций, действуя на свой страх и риск, часто доверял свою жизнь техсоставу и обеспечивающим службам, надеясь на них, он успешно налетал (на одноместных самолетах) около четырех тысяч часов. За три с лишним десятка лет его никто из них не подводил, что явилось твердой основой для доверия к людям, его окружавшим.
Став министром обороны СССР, он отношение к людям не изменил. Но в его окружении появились люди, которым, мягко говоря, доверять не стоило.
Многие военачальники не воспринимали Шапошникова как министра (во-первых – летчик, во-вторых – молод), другие не могли ему простить упразднение парторганизаций и политорганов, третьи не верили в чистоту его замыслов. Но главным “козырем” в борьбе против него была и остается разыгрываемая ими карта “вины” в развале и разделе Вооруженных Сил.
К началу 90-х годов субъекты СССР все чаще стали требовать своего суверенитета. В противовес этой тенденции “Горби” и союзное руководство стали вооружать суверенитетом некоторые автономии. Таким образом, появились требования на свой суверенитет в Приднестровье, Гагаузии, Южной Осетии, Абхазии и в других местах.
Там, где власть коммунистов шаталась, свирепо и строго вводились войска – Тбилиси, Баку, Вильнюс. При этом Горбачев, боясь потерять репутацию демократа в глазах Запада, “узнавал” о действиях войск последним. Молчал и маршал Язов, хотя во многом был не согласен с линией поведения Горбачева.
Естественно, Центр лихорадочно искал решение. Оно начало проявляться в виде проекта Союзного договора, но ему не суждено было осуществиться – появился ГКЧП. Шапошников – единственный из крупных военачальников того времени, который сразу и гласно отверг этот орган и его методы. 20 августа у него состоялась беседа с маршалом Язовым, в которой он просил последнего убрать войска из Москвы, а его самого – выйти из ГКЧП. Тот отказался – человек слова!
События закончились победой демократических сил. Напуганные такими действиями Центра субъекты СССР в течение практически одного месяца объявили о своей независимости и суверенитете.
Шапошников, будучи министром обороны, остро ставит вопросы перед Госсоветом о сохранении едиными Вооруженных Сил (имеются его письменные обращения). Более того, говорит Горбачеву о необходимости найти ключ к разрешению прежде всего украинского вопроса.
Реакция Михал Сергеича и других членов Госсовета нулевая. Стремление Горбачева всеми силами удержаться у власти заставляет его сделать намеки Шапошникову на то, чтобы Вооруженные Силы застабилизировали обстановку в стране (ноябрь 1991 г.), а затем плавно ушли бы в сторону. Практически предлагалось организовать еще один ГКЧП.
Мудрость Шапошникова проявилась в его отказе. Он, очевидно, не только был противником таких действий, но и понимал, насколько авторитет Ельцина был значительней авторитета Горбачева. Послушай он Президента Союза ССР, нам бы не избежать кровавой бойни с неясными результатами. А виновником были бы замордованные прессой Вооруженные Силы.
РАЗВАЛ
8 декабря 1991 года было подписано Беловежское соглашение, 12 декабря Верховный Совет России ратифицировал его, денонсировал Союзный договор 1922 года и призвал все субъекты СССР присоединиться к СНГ.
В этих условиях Шапошников поддержал создание СНГ, руководствуясь тем, что в СНГ он видел новую форму сосуществования народов без лицемерия, без диктата, без всевластия Центра, которую необходимо было наполнить новым содержанием по принципу не ломать, а совершенствовать. Что он и делал в течение двух лет. Когда же его не понимали и не поддерживали, маршал просто говорил: “До свидания”. Первая его заявка на уход была сделана 30 декабря 1991 года, когда лидеры СНГ попытались в Минске разделить Вооруженные Силы. Убедившись в том, что вновь испеченные министры обороны разделяют мнение своих шефов, он подает рапорт об отставке с готовностью уволиться из рядов Вооруженных Сил. Лидеры государств несколько смягчают свой тон, и только Украина настаивает на своем. Никто, кроме Шапошникова, не протестует.
Оставшись на посту Главкома ОВС СНГ по личной просьбе Ельцина, он с помощью последнего переводит под юрисдикцию России большую часть Вооруженных Сил бывшего Союза. Кроме Вооруженных Сил на территории России, под его юрисдикцию переводятся войска Западной, Северо-Западной и Северной групп войск, Закавказского военного округа, Черноморский флот и войска 14-й армии генерала Лебедя, находящиеся на левом берегу Днестра.
В конце 1991 – начале 1992 года Шапошников делает несколько заявлений в адрес глав государств о недопустимости раздела Вооруженных Сил, об опасности их создания в государствах, которые породили горячие точки, о необходимости создания в государствах СНГ миротворческих сил как составных частей объединенных Вооруженных Сил СНГ. Он весь в движении, ищет и предлагает варианты сохранения, по его мнению, неделимого.
В январе 1991 года на памятном офицерском собрании офицеры, подогретые лозунгами красно-коричневых, выражают непонимание линии, занятой Шапошниковым. Он уходит, но офицеры быстро “трезвеют” и просят его вернуться. Создаются новые органы – офицерские собрания.
Борис Ельцин “готовит” Евгения Ивановича на пост министра обороны России. Шапошников маневрирует, не отвечая на предложения Президента. В марте 1992 года Борис Ельцин назначает министром обороны России себя, а своими первыми заместителями – Грачева и Колошина.
Шапошников сделал свой выбор – он продолжает интегрировать оборону СНГ, хотя именно тогда он начинает осознавать, что эта идея мало кем из военно-политического руководства государств Содружества поддерживается.
Ельцину нужен министр. Его окружение, похоже, понимает, что Президент тяготеет к Шапошникову. Но окружению не нужен министр со своим мнением. На него собирается “компромат”, который умелыми руками подбрасывается Президенту.
“КОМПРОМАТ” (РУЦКОЙ, КОБЗОН И ДР.)
Как-то раз Шапошников не понял самого Кобзона, не назначив его протеже на одно из доходных мест в Западную группу войск. Затем, получив информацию о клубнично-яблочных проделках начальника ГУТМО Садовникова, помощника вице-президента Марошника и других руководителей, отправляет в отставку Садовникова, а дела передает в Генеральную прокуратуру.
С большим трудом на должность начальника ГУТМО Шапошников назначает генерала авиации Каракозова, не воспользовавшись советами сверху. С помощью Каракозова Шапошников отсекает большое количество инофирм от торговли в ЗГВ, чем вызывает переполох в стане военно-торговой мафии, которая в качестве ответного шага в условиях существования СССР додумалась до того, что предлагает разделить Управление торговли МО на два управления – МО СССР и МО России. Шапошников ищет инициаторов этой затеи, но находит только исполнителя. Им оказывается генерал Крутов – заместитель начальника ГУТМО СССР, которого Шапошников увольняет из рядов Вооруженных Сил за сепаратизм. Не добившись своих назначений на ключевые посты в торговле и не имея возможности разделить управление торговли, т.н. военно-торговая мафия начинает атаки на Каракозова, косвенно цепляя и маршала.
Шапошникову таинственно намекают на то, что Каракозов взяточник, Каракозову говорят, что Шапошников готов его сдать. Общественному мнению дается понять: это представители авиационной тусовки, их жены-де, сестры, и у них “все схвачено”.
В то же время на Шапошникова выходят представители многих фондов, фирм и совместных предприятий, предлагая ему реализовать военное имущество. В эту кампанию ввязывается, видимо, и вице-президент Руцкой. В частности, он предлагал Шапошникову сдать в аренду несколько аэродромов ЗГВ своему другу из Нойбранденбурга (Германия) и заключить сделку по металлолому со своим другом Айзенбергом (Израиль), передать в аренду магазин военторга на Калининском проспекте одной из фирм.
Шапошников всем (в том числе и Руцкому?) всегда отвечал “нет”. А чтобы это слово легче произносилось, весной 1992 года он запрещает всякую коммерческую деятельность в Вооруженных Силах, объясняя это тем, что это не задача для армии, чем, говорят, вызывает восторг у Ельцина.
Предпринимаются новые атаки. Наряду с затасканными обвинениями по поводу развала Вооруженных Сил обществу подаются сомнительные, не имеющие под собой никаких оснований, “фактики” – “над русскими гарнизонами в Чечне вывешены флаги Чеченской республики по приказу маршала, Шапошников поддержал Ельцина, потому что Президент обещал ему пост министра, Шапошников расширил свою жилплощадь, нахально выселив из соседней квартиры своего адъютанта” и прочее и прочее. (Здесь приложили руку наши коллеги из “Вестей” и нынешний “американец” Юрий Ростов.)
В этот момент Грачев резко сближается с Руцким и Скоковым, с помощью которых (?) он решил пробиться к министерскому креслу. Таким образом, по ряду причин – личностным (Шапошников никогда не увлекался ни охотой, ни рыбалкой, ни парилкой, ни застольями, ни теннисом, ни верноподданническими заявлениями), профессиональным (Шапошников был против договора СНВ-2 в том виде, каким его знает общественность, верил в СНГ, имел свой взгляд на реформы в армии) – он не становится министром обороны России и передвигается на должность главкома так и не созданных Объединенных Вооруженных Сил СНГ.
Министром обороны России становится “более боевой” генерал Грачев. Таким образом, достигнуто главное – убрана ключевая фигура, не вписавшаяся в “ландшафт”. С Каракозовым поступают проще – его не утверждают в должности при переаттестации и выводят в распоряжение, так и не объяснив ему, почему. А чтобы он не мучился этим вопросом, на него, по показаниям свидетелей (Садовникова, Круглова пр.), заводится уголовное дело. Его допрашивают, ему устраиваются очные ставки, предлагают дать показания на Шапошникова. И так на протяжении двух лет.
Руцкой же притащил на Верховный Совет России одиннадцать чемоданов компромата, часть которого вылил опять на Шапошникова под аплодисменты депутатского корпуса, ведомого вещим Русланом. Шапошников потребовал объяснений – Руцкой вроде бы извинился, но сделал это в чистом поле (без корреспондентов).
Но вернемся к Вооруженным Силам бывшего Союза. Именно после назначения министром Павла Грачева Вооруженные Силы СНГ и были окончательно разделены в Ташкенте на очередном Совете глав государств в мае 1992 года. А чтобы не обижать Шапошникова, ему оставили ядерную кнопку, аморфный проект договора о коллективной безопасности, с которым он выходил на Совет глав государств и Совет министров СНГ.
ПРОТИВОСТОЯНИЕ?
После того Шапошников еще целый год доказывает необходимость министрам обороны сохранения единых стратегических сил, противоракетной и противовоздушной обороны, военной промышленности, системы подготовки кадров, согласования законодательных актов о языке, гражданстве и т.д.
Но все это уходит в песок. Его “не понимают”. Президент Украины говорит о том, что повестки дня заседаний Совета глав государств излишне милитаризованы, а президент Узбекистана убеждает высокое собрание в необходимости совместить должность Главкома ОВС СНГ с должностью первого заместителя МО России, другими словами – сместить Шапошникова.
“Правда” пишет: Шапошников сговорился с Шаликашвили (главным НАТОвцем в Европе) совместно бомбить сербские города, некоторые журналисты с ехидцей обращали вопрос к маршалу: ”А чем вы командуете?”
Ему начинает порядком надоедать вся эта недостойная возня, в то же время он понимает, что если идею Объединенных Вооруженных Сил отвергает Россия, то она в принципе не осуществима. Маршал встречается с Ельциным. Эта встреча, очевидно, окончательно убедила его в правильности опасений за общее оборонное пространство. Наверное, потому он и соглашается занять пост секретаря Совета безопасности России.
Взявшись за новое дело с присущей ему энергией, Шапошников приступает к формированию концепции государства Российского переходного периода, к разработке контуров национальной безопасности России и структурному совершенствованию Совета безопасности, проводит научную конференцию по проблемам национальной безопасности.
Но Верховный Совет не дремлет – его приглашают на заседание, как он полагал, для утверждения в должности. Там же разыгрывается спектакль с целью профилактировать Шапошникова как ставленника Президента, дабы показать, кто в стране хоязин. Ему задаются провокационные вопросы, его обвиняют и даже оскорбляют.
В этой обстановке Хасбулатов делает такое предложение: давайте не будем спешить с выводами, а дадим Шапошникову неделю срока, пусть он походит по нашим комитетам, познакомится с нами, мы его тоже изучим, а утверждение перенесем на следующее заседание. Возможно, за всем этим просматривается замысел обратить Шапошникова в свою веру? Шапошников посчитал для себя унизительным получать столь высокий пост из рук этой аудитории, в которой он решил больше не появляться, о чем и известил Верховный Совет в своем открытом письме.
С другой стороны, по многим своим предложениям он не находил и поддержки со стороны Совета безопасности. Плюс к этому началась возня по передаче ядерной кнопки Грачеву за спиной Шапошникова, последовали предложения в адрес Президента от силовых структур превратить секретаря Совета безопасности в технического работника, а при разработке проекта новой Конституции такой орган, как Совет безопасности, вообще забыли. Все это, вместе взятое, заставляет Шапошникова подать рапорт о своей отставке Президенту России. Подсобили и слухи о его тусовках с устричным редактором “Независимой” Третьяковым.
Известно, что 21 сентября после объявления известного Указа №1400 Руцкой предлагал Шапошникову прибыть в Белый дом. На что Шапошников ответил резким отказом с добавкой непечатных выражений. В ночь с 3 на 4 октября “осажденные” опять пытались вовлечь его в свой круг…
Мы не знаем роли Шапошникова в те октябрьские дни, но у нас есть сведения о том, что “памятную ночь” маршал провел в Доме правительства рядом с Черномырдиным.
К концу дня 4 октября, когда все было решено, он также внезапно, как и появился, убыл из Дома правительства. Находясь в режиме вынужденного отдыха, он получает несколько предложений от различных движений и течений демократического толка баллотироваться в депутаты Государственной Думы. Он долго раздумывает и в конце ноября соглашается идти на выборы в блоке с РДДР, не являясь членом его руководящих органов. Будучи едва ли не обманутым его руководством (Шапошникову обещали третье место в списке), он не активничает в предвыборной борьбе, оставаясь в тени Собчака, Федорова и Басилашвили.
ПОПЫТКА СПРОГНОЗИРОВАТЬ
РДДР не проходит пятипроцентного барьера, а Шапошников, “продолжая отдыхать”, получает целую массу предложений по своему трудоустройству. В большей степени им интересуются некоторые научные организации и различного рода фонды. Все предложения им отметаются – он привык работать на пользу государству, будучи в госструктурах, а там, где проглядывают “непонятные бабки”, он предпочитает не засвечиваться. Во всяком случае – пока.
В январе Шапошников напоминает о себе Президенту. На аудиенции Президент, очевидно, продолжая доверять ему, назначает его на малозаметный, но очень важный участок работы – своим представителем в недавно созданной Государственной комиссии по экспорту и импорту вооружения и военной техники “Росвооружение”, которая сегодня начинает успешно завоевывать этот деликатный рынок. Но… если Шапошников будет открытым текстом говорить о несоблюдении государственных интересов некоторыми чиновниками в торговле оружием (за которыми стоит мафия), на него опять польются потоки грязи и клеветы с целью убрать его и с этого участка.
Нам представляется, что маршал, набив синяков и шишек на предыдущих должностях, разобравшись во многом, освободив себя от розовых очков, сумеет проявить достаточную осторожность на новом, “нервном, как минное поле”, посту.
Не обладая качествами “крутого мужика”, а тем более “женщины из очереди”, будучи практически неуязвимым в моральном плане, у него появился и свой жизненный стержень, своя платформа, которая, можно предположить, не позволит теперь говорить “До свидания”. Очевидно, он настроен на борьбу, что следует из его последних публикаций: о реформировании ВПК (“Известия”), о России (“Труд”), об отношении к программе НАТО “Партнерство во имя мира” (“Комсомольская правда” и “Московские новости”).
При условии выбора им надежных союзников его может ожидать неплохое политическое будущее, а то, что он останется всегда порядочным человеком, в этом мы не сомневаемся.
Спикировав с поста министра самой могучей в мире Советской Армии в кресло президентского представителя, маршал Шапошников, как представляется, готовится к набору высоты. Поэтому недаром, нет, недаром пригласил его Караулов в свой спецэфир.
Maxim ЛЯДОВ,
Александр ШКУРКО.
