– До перестройки я не пела ничего, что относилось бы к политике, к нашему социуму. Я занималась джазовой и цыганской музыкой. Романсы запела только после выхода фильма “Жестокий романс”. Я долго работала в театре “Ромэн”, а этот театр не отражал политической ситуации нашей страны.
– А джаз до сих пор любим вами?
– Да. Джаз – моя давняя страсть. Заниматься джазом – это то же самое, что заниматься любовью. Необходимы новые струи, новые впечатления, новые идеи.
– А почему в семимесячных гастролях по Америке вы пели только романсы?
– Я как-то пыталась объединить романс и джаз – получилась абракадабра. Джаз и романс несовместимы. Поэтому теперь придерживаюсь автономности программ. Когда ехала в Америку, была настроена единственно на романсовый лад. В биополе, в энергетике. Люди верят не словам – существу. Если бы допустила раздвоение интересов, то разрушился бы имидж, в чем-то поколебала своих музыкантов. Когда отвечаешь за что-то, надо быть последовательным до конца. И я честно сказала себе: “Нет”. Нет – джазу. Я еще обязательно вернусь в Америку, есть контакты и предложения. Возможно, открою для себя великую джазовую страну.
– Вы объездили весь мир. Не было ли желания покинуть страну? Где еще мечтаете побывать?
– Желание уехать было, но меня не отпустили родители. У нас, цыган, очень строго в отношениях между родителями и детьми, а я всегда была послушной дочерью. А мечтаю побывать в Испании.
– Вы верите в судьбу?
– Верю в судьбу, верю в рок. Даже вижу судьбу. Этим прозрением обладают многие люди. Но человек не может что-то резко изменить в своей судьбе или в судьбе своих близких. И если кого-то ожидают тяжкие испытания, надо всем сердцем, всей душой помочь ему, быть рядом с ним. И того и гляди Бог поможет.
Анатолий ИВАНУШКИН.
