Сногсшибательные паровозные гонки на экране. Прохоров, Якунин и Ястржембский на премьере. Машков и Эрнст на сцене. Все это вместе говорит о том, что фильм «Край» Алексея Учителя заслуживает пристального внимания.
Люмьер бы умер от зависти, глядя на эти паровозы… Эу 683-32 (1928 года), СО18-2018, построенный в 1941 году, Ов 324, «спущенный на рельсы» в 1905 – экзотическая интрига «Края» плетется снежным кружевом вокруг этих легендарных машин, заботливо отремонтированных РЖД.
Сразу следует отметить (и это не ускользнуло даже от самых поверхностных наблюдателей), что эта картина мало напоминает прошлые работы Учителя. Сын известного кинодокументалиста, Алексей поначалу снимал добротные, но напрочь лишенные оригинальности взгляда ленты вроде фильма «Рок», но со временем передислоцировался в игровое кино, где долгие годы успешно воспевал маскулинную женственность в духе Дуни Смирновой («Мания Жизели», «Дневник его жены») и невнятную мужественность в стиле Евгения Миронова («Космос как предчувствие»). Все шло гладко, фестивальная публика принимала режиссера тепло, и на уютной поляне интеллигентских метаний можно было вполне комфортно расположиться на всю оставшуюся жизнь. Но «Край» похоже положил этому конец.
Априори знакомство с новой работой Алексея Учителя не обещало никаких сюрпризов. Его творчество до сего дня было достаточно предсказуемым. Не вдохновляли и рецензии, авторы которых свои киноведческие изыскания концентрировали вокруг сугубо бытовых деталей – сколько могло быть паровозов в маленьком сибирском поселке, мог ли солдат-фронтовик так себя вести, могла ли девушка прожить четыре года одна в тайге ну и так далее. То есть внимание критиков было приковано в основном к вопросам соответствия изображенного на экране реальной действительности. Что поражает, поскольку мы живем в мире, где своим глазам и то нельзя верить, а новостные форматы давно стали передачами «В гостях у сказки». Посему требовать от художественного произведения документальной точности, которой не найти и в документах, по меньшей мере – нелепо.
Да и вообще – как можно записать «Край» в «реализм»? Это, конечно же, притча. Причем с достаточно прозрачной символикой: Сибирь, медведь, бездорожье, быстрая езда… И герой, который вроде прошел всю войну, честно заработал свои награды, но тем не менее хочет быть на периферии, как можно дальше и от Бога, и от Царя, и от людей, потому что когда их много, они становятся стадом, стремящимся подавить Личность.
В фильме затронуты многие, милые сердцам соотечественников мотивы. Например, тема ксенофобии. Оппозиции любому начальству. Де-факто узаконенного воровства. В картине есть забавный эпизод, где герой (Владимир Машков) просит барыгу (Александра Баширова) достать ему где-нибудь (это в тайге-то…) листовое железо, и последний собственноручно тащит материал с крыши комендантского дома. И хотя всем все ясно (в поселке два с половиной дома), приобретенное (выменянное на медаль) остается при новом владельце.
В ленте, при всем ее классическом драматизме, масса забавных эпизодов. Поэтому тайну смысла этого произведения надо искать не в реалиях описываемого времени. Лучше загрузить фильмофайл в контекст прославленных «Особенностей русской национальной охоты», «Брата» и «Кукушки». Ибо «Край» является продолжением дискуссии на тему «мы и они». Или, вернее, одним из ответов на вопрос «кто мы?».
Прежде чем анализировать картину, следует напомнить, что кинематограф – поле коллективного творчества, и что никакой творец, а тем более коллектив творцов, понятия не имеет, что творит. Произведение, выпущенное на свободу, начинает жить своей жизнью и приходит адресатам совсем не тем письмом, которое старательно кропали создатели. Что авторы имели в виду, они потом подробно рассказывают в интервью, а вот, что у них получилось – решать зрителю.
В данном случае фактор коллектива имеет особое значение, потому что – по признанию самих членов съемочной группы – оригинальный сценарий (автор Александр Гоноровский) переделывался не раз, и не два. Говорят, существует около ста вариантов текста – даже актеры на площадке постоянно импровизировали и вносили в развитие сюжета свою посильную лепту.
Вкратце сюжет выглядит так: сержант, дошедший до Берлина возвращается в сентябре 1945 года в заброшенный сибирский поселок, где живут ссыльные. Все они жизненных перспектив не имеют. Герой картины Игнат получает право водить паровоз, хотя до войны попал в аварию, разогнав свою машину «Иосиф Сталин» сверх меры. В селении герой не приживается: слишком нелюдимый, себе на уме, да еще прибрал к рукам местную красу Софью (Юлия Пересильд). Почувствовав вкус скорости и дух соперничества, Игнат снова пускается в паровозные гонки и снова попадает в аварию. Его обвиняют в порче госимущества, после чего он отправляется на поиски другого, затерянного на таежном островке паровоза.
Локомотив он находит, но с жильцом – там скрывается от зверья и морозов немецкая девушка, дочь инженера, построившего накануне войны железнодорожный мост и обвиненного впоследствии в саботаже. Отца девушки и его коллегу застрелили при побеге, но Эльзе (которую великолепно сыграла Аньорка Штрехель) удалось перебраться через бурную реку. Игнат с помощью немки-отшельницы приводит найденный агрегат в рабочее состояние, вдвоем они на скорую руку ремонтируют мост, после чего возвращаются в поселок, где Игнат собирается доводить свой трофей до совершенства.
По возвращении у обоих начинаются проблемы. Эльзу, понятное дело, не любят. Бедняга даже не знает, что была война и не понимает природы негатива. Игнат же оказывается изгоем, потому что мало того что немку из тайги привез, так и крышует ее. Ревнует его к иностранке и Софья.
Любовный треугольник оказывается неординарным, поскольку рассматривает вопрос чувства с необычной стороны – эротика, связавшая Игната и Софью вначале фильма, отступает перед родством душ, которое связывает носителя маргинального русского сознания Игната с такой же, как он, маргинальной девушкой Эльзой. Недаром герой Машкова, страдающий жестокими приступами – последствиями контузий, глядя на свою немецкую напарницу-маугли, бормочет «контуженная…».
В чем же их сходство? Игнат – человек, живущий по внутреннему императиву. Ему, конечно же, не все равно, что о нем думают люди, но они как социум не имеют над ним власти. Он делает только то, что считает правильным, даже, если все против него. Он совершенно независим. Независима и Эльза, полюбившая с первого взгляда российские снега и сибирские просторы. «Мне не будет здесь скучно!» – восклицает она, глядя на бредущего по рельсам медведя, когда впервые оказывается в таежной глуши, из которой любая ее соотечественница мечтала бы выбраться как можно скорее. Никакой симпатии эти два существа поначалу друг к другу не испытывают: чувство накатило потом, когда оба осознают, что относятся к одной человеческой породе. А порода важнее национальности и культуры, ведь только со «своими» можно чувствовать себя собой. То есть в ленте затронут и старый российский топик «свой среди чужих»…
Во всем кроме «породы» эти двое разнятся. Она демонстрирует привязанность к вещам. Игнат же странник. Эльза пытается понять, почему ее не любят. Ее партнер голову не ломает. Немка отстаивает свои права, требует справедливости. Русский знает, что ее нет. Но оба готовы утверждать себя во враждебном окружении. Поэтому не «чужими» они могут быть только на личной планете. Где кроме них никого не будет. Их счастье – в хате. Которая стоит с краю. Что замечательно отыгрывается финальной песней фильма.
Пересказывать сюжет в деталях нет смысла, но есть несколько замечательных нюансов, на которые стоит обратить внимание. Во-первых, гениальна сама идея паровозных гонок – «их» street racing (родившийся в Америке времен сухого закона) «у нас» превратился в паровозное состязание! Почувствуйте разницу… Во-вторых, в процессе этих феерических гонок у локомотива, ведомого Игнатом, парит из трубы белый дым, а у идеологических оппонентов – черный. В-третьих, выигрывается гонка не для зрителя и не для девушки, как, к примеру, в фильме «Бунтарь без причины», а для себя. Фиксируется победа отчетливо – ударом спидометра по лбу оппоненту.
Очень любопытна фоновая тема зверя. Медведь в ленте словно символизирует «русский дух». На протяжении всего фильма мишка появляется в кадре то Винни-Пухом, который так любит мед (банка с медом в фильме бьется…), то не ко времени разбуженным шатуном. А в конце фильма поселенцы съедают медведя в лучших фрейдистских традициях.
Фильм «Край» удивил и другим – по визуальной стилистике и общему настроению эта лента напоминает вышедший недавно в прокат фильм Антона Борматова «Чужая». Сходство и в эстетике железнодорожной съемки, и в подходе к решению любовных сцен, и в обилии ярких афористичных высказываний, и в ряде других кинематографических нюансов. Если учесть, что лента меньше всего на свете похожа на прежние работы режиссера Алексея Учителя, а общего у «Края» и «Чужой» только продюсер Константин Эрнст да один из актеров второго плана, то остается лишь предположить, что либо теле-мастер выхватывает из кино поля лишь тех режиссеров, которые способны отобразить его эстетический вкус и экзистенциальную позицию, либо, включаясь в процесс, умудряется каким-то мистическим образом программировать режиссеров так, что они безропотно воспроизводят на экране ровно то, что ему нужно.
«Я очень хотел, чтобы всех моих героев было жалко…», – говорит Алексей Учитель. Но его героев совсем не жалко. Они железные, как паровозы, и не сворачивают с пути. В них есть стержень. А то, что они вроде бы убогие, обиженные и обделенные, то это лишь взгляд со стороны. Люди разные, нужно им разное, поэтому и «Край» у каждого свой.
