Оливия Лихтенштейн. Автор романа «Рецепты Хлои Живаго: замужество и как с ним бороться» – известный английский режиссер-документалист, кинопродюсер и журналист. Оливия с отличием закончила Университет Сассекса по курсу славистики, затем получила степень магистра по славянским языкам и литературе в Лос-Анджелесе, после чего отправилась на стажировку в Санкт-Петербургский университет, где освоила русский язык и познакомилась с русской культурой.
Оливия долгое время занимала должность креативного директора документальных фильмов ВВС, является обладательницей премии БАФТА – самой престижной премии в документальном кинематографе, сравнимой по значимости разве что с Оскаром, а среди других ее наград – премия Гриерсона, премия Королевского Телевизионного общества, премия Кельнской конференции и многие другие.
Оливия стала одной из первых иностранок, попавших к нам в момент смены эпох, которой удалось отобразить непростое для нашей страны время перестройки в замечательной многосерийной программе «Товарищи», посвященной бытовой стороне жизни в Советском Союзе, и нашумевшем документальном фильме «Проститутки», поведавшем цивилизованному миру о переломе в советской нравственности конца 80-х годов.
Именно об этом мы решили поговорить с ней, когда она в очередной раз посетила Москву, куда ее теперь регулярно приглашают уже как успешную писательницу.
– Оливия, расскажите, пожалуйста, когда и при каких обстоятельствах вы впервые приехали в Россию?
– Первый раз я приехала в СССР в 70-е. Это было незабываемое время. Меня отправили на стажировку в Ленинград и поселили в общежитии для советских аспирантов и студентов из капиталистических стран, которое находилось на Васильевском острове. Организаторы сочли, что лучше чтобы с «капиталистами» жили не студенты, а аспиранты, которые все же постарше и в идеологическом плане покрепче…
– А вы чувствовали себя капиталистами?
– Нет, конечно, у нас вообще не было ощущения, что мы какие-то другие. Мы думали, что живем самой обычной, а не какой-то особенной «капиталистической» жизнью. Мы учились, веселились, влюблялись, и я даже чуть не вышла тогда замуж за русского! Ведь в тот первый приезд я прожила в России целый год.
– А на какие деньги вы здесь существовали?
– Британское правительство платило мне стипендию, поэтому я ни в чем не нуждалась. Кстати, перед отправкой нас предупреждали, что вести себя следует предельно аккуратно, потому что возможны провокациям со стороны КГБ, нас подробно инструктировали на случай слежки и тому подобное, но мы были молодыми и нас было не напугать. Слушая все это мы думали: «Вот здорово! Интересно будет…». Но ничего подобного не произошло – никто нас не вербовал. Просто мы были для русских экзотикой, это сейчас уже привыкли к иностранцам. А тогда все думали, что у нас тротуары из золота… А для меня экзотика была, когда я пару раз меняла у фарцовщиков валюту, и один раз купила икру…
Теперь, 20 лет спустя, все радикально изменилось, и город выглядит так, словно капитализм наклеен на здания. Не могу отделаться от ощущения фотошопа…
– Когда и при каких обстоятельствах вы вернулись сюда вновь?
– После года, проведенного на Васильевском острове, я поехала учиться в Калифорнию, где получила степень магистра и начала работать на телевидении. В какой-то момент мы решили снять для BBC многосерийную программу о Советском Союзе. Этот сериал должен был стать первым проектом подобного рода на западном телевидении, и вот в 1983 году я снова оказалась в СССР уже с телепроектом.
– Что представлял собой этот проект?
– Это был сериал из программ по сорок минут, посвященных одному конкретному человеку. Мы с коллегами очень хотели показать страну такой, какой она была. Вернее, хотели передать свои впечатления о ней. А для этого нужно было снимать и в провинции, а не только в Москве или Ленинграде. Работать, разумеется, пришлось совместно с Гостелерадио, и нам, конечно же, выделили сопровождающего. Правда, героев мы выбирали сами, но политес требовал, чтобы кандидатуры утверждались.
– Как же вы находили своих героев в чужой стране?
– Мои русские друзья помогали мне с выбором, и все шло нормально, пока один раз нам не отказали – мы хотели снять фильм об актере театра на Таганке, которого я очень любила и хорошо знала лично. Его звали Леонид Меламуд, он был очень интересным и необычным человеком, и я ни за что не хотела отказываться от своей задумки. Поэтому, несмотря на запрет, мы стали снимать его тайно, но он умер, так что фильм о нем так и не получился.
– Это был единственный раз, когда вам не утвердили кандидатуру?
– Нет, второй раз нам отказали, когда мы решили сделать фильм о Курехине. Тогда я приехала как туристка и стала снимать уже совсем нелегально.
– Вы показали потом кому-нибудь в России этот фильм?
– По договору с Гостелерадио мы давали им на отсмотр все готовые фильмы. Но поскольку Сергея Курехина мы снимали без их разрешения, они отказались смотреть эту ленту, хотя мы им, как обычно, предложили ознакомиться с материалом. Но в ответ получили телекс, где было сказано, что «вам не нужна была наша помощь, чтоб сделать фильм, значит, она вам не нужна и чтоб его смотреть»… Обиделись, короче. С ними мы сняли фильм про студентку, которая хотела стать учительницей, про сибирских охотников, про колхозников ну и так далее…
– Зачем вам вообще нужно было сотрудничество с Гостерлерадио?
– Без поддержки государственных структур тогда невозможно было что-либо сделать. Но победить официоз тоже было необходимо, иначе в Англии все посчитали бы, что нас просто обманули. Поэтому мы и были вынуждены изыскивать способы преодолевать препятствия и показывать российскую жизнь такой, какая она была, что у нас в конечном итоге и получилось. Главное, что мы добились своей цели – на Западе ведь тогда ничего не знали про Советский Союз, не верили, что там живут нормальные, живые люди, которые любят друг друга, ходят на работу, занимаются своими делами и никому не желают зла. Поэтому простые истины о России прозвучали настоящим откровением.
– А как вы лично в те годы относились к нашей стране?
– К СССР я испытывала сложное чувство любви и ненависти. Люди воспринимались мною как очень хорошие, добрые, умные, я с ними изначально чувствовала себя, как дома, не понимаю даже почему. Мне всегда было интересно общаться с русскими, я постоянно открывала для себя что-то новое в них. Особенно поражал уровень культуры. Помню, однажды я в такси ехала по Красной площади. И, глядя на собор Василия Блаженного, произнесла что-то глубоко восторженное, а водитель поддержал меня словами: «Понимаю… Ты чувствуешь себя так, словно стоишь на выставке перед полотном Боттичелли…». Такого разговора с шофером такси в Лондоне не может быть по определению! Пока у нас в метро читали Times или Dayly Miror, у вас штудировали Толстого… Вот что я называю культурным уровнем.
– Но вы ведь не про культурный уровень русских фильмы делали, а про проституток…
– Да, последний мой приезд в СССР был связан с фильмом о проститутках. Это был безумно интересный проект, рассказывающий о девушках, которые не хотели жить жизнью своих матерей. Это был самый конец восьмидесятых, я тогда познакомилась со знаменитым советским репотером Женей Додолевым, который первым написал о проституции в СССР, и попросила его свести меня с этими девочками.
Я остановила свой выбор на двух девушках, Оле и Свете, и следовала за ними по пятам, наблюдая их работу. Кстати, было бы безумно интересно найти их сейчас…
Видеокамер тогда еще не существовало, а снимать надо было тайком. Поэтому мы запихивали 16 мм-камеру в специальный чемоданчик с дыркой, который я ставила на стол и периодически двигала, чтобы менять планы. В результате получилось очень хорошо.
– Вы им тоже платили по часам?
– Нет, денег мы им не платили вообще, они добровольно согласились нам помочь. Девочки, разумеется, знали, что мы их снимаем, а вот клиенты нет. Когда после показа ленты по телевидению я вернулась в Москву, они уже были словно кинозвезды. Их все узнавали, потому что смотрели мой фильм. Девочки кокетничали: «Ой, мы не знали, что так будет…».
После этой ленты я сняла еще одну такую же в Риге, но там моими героинями стали обычные проститутки, которые стоили всего 30 рублей, в отличие он валютных со средней ставкой 100 долларов (для сравнения: зарплата академика составляла в те годы 400 рублей. – М.Р.).
– А чем, кроме расценок, валютные и не валютные проститутки отличались друг от друга?
– В отличие от обычных, валютные работали в гостиницах. Время от времени их арестовывала местная служба безопасности и допрашивала прямо в отеле. Я старалась поддерживать с милицией хорошие отношения, чтобы они не мешали мне снимать, правда, в 1989 году уже вовсю шла перестройка, так что особых проблем не было.
– Ваша картина о проститутках пользовалась успехом?
– Да, в Англии этот фильм прошел с огромным успехом, рейтинги были очень высокими. Конечно, на показателях сказался и интерес к СССР. Теперь англичане интересуются только теми богатыми русскими, которые живут у нас. Публике хочется знать, чем эти русские занимаются, как проводят время, но это обычный интерес к celebrity.
– Остальные русские уже совсем никому в Англии не интересны?
– Любопытство, конечно, вызывает и Путин, но его считают КГБ-эшником и не доверяют ему. По-прежнему считается, что в России жить опасно, что у вас мафия и все такое… Но в целом о вашей стране говорят мало – аудиторию интересует ровно один вопрос: вернетесь вы к советской власти или нет.
– А что вы можете сказать о современном телевидении?
– Современное телевидение потеряло былой статус. Все уже не так, как было раньше – в эфире сплошные reality show, всякие Big brother и тому подобная ерунда. Начальники думают только о рейтингах, ради которых готовы на все. Новости, правда, еще делают хорошие, но в остальном – куча банальных программ. Поэтому работать на ТВ стало неинтересно, лишь изредка удается поставить в эфир хорошую программу.
– Почему так?
– Потому что для руководства теперь главное, чтобы тема не была грустной и чтобы люди были веселыми, а это не совпадает с моим мнением о жизни. Несколько лет назад заведующая BBC во всеуслышание сказала обо мне с плохо скрываемым осуждением: «Она делает слишком печальные программы…».
Беседовала Мария РАЗЛОГОВА.
