Родом из Атланты, Эрик РОБЕРТС, брат суперзвезды Джулии Робертс, сильно отличался от сверстников не только небольшим ростом и чрезмерной стеснительностью, но также и достойными внимания внешними данными. Его отец, некогда основавший в Атланте что-то вроде союза актеров и писателей, сам без памяти влюбленный в театр, приложил все усилия, чтобы привить ту же любовь единственному сыну.
Мать будущего актера покинула семью, когда Эрику было всего тринадцать. Однако, вернувшись домой спустя два года, она в судебном порядке добилась опеки над двумя дочерьми. К Эрику она не питала особых симпатий…
Отчуждение родных явилось горькой ягодой его юности. “Я полностью погрузился в мир, который не принес мне радости. Это был мир отверженных и несчастных…”, – признался Эрик.
И только после удачного завершения учебы в лондонской “Королевской драматической академии искусств” и “Американской академии драматических искусств” в Нью-Йорке Эрик Робертс почувствовал, что жизнь его наполнилась новым смыслом. Он получил несколько больших ролей в театральных постановках, а в 1978 году блестяще дебютировал в фильме King Of The Gypsies. Однако его актерский рейтинг в Голливуде резко поднялся после картины Runaway Train, за участие в котором он был удостоен высшей награды Академии киноискусств США – “Оскара”.
Один из последних фильмов с участием Эрика Робертса It’s My Party вышел на экраны Америки в феврале 1996 года. Но дискуссии о нем не утихают по сей день. Герой картины Ник (Эрик Робертс) обнаруживает, что болен СПИДом. Быстро развивающаяся болезнь приводит его к решению о самоубийстве. Но перед этим, как бы на прощанье, он задается целью организовать вечеринку и провести два дня в окружении близких людей, восстановить прерванные отношения с семьей и бывшим любовником (Грегори Харрисон)…
– Газеты писали, что вы не хотели делать больше одного дубля во время съемок сцены поцелуя с Грегори Харрисоном.
– Мы не ставили перед собой задачу долго застревать на этом кадре.
– И все-таки режиссер отснял двадцать пять дублей…
– Да, насколько помню, нам пришлось делать несколько дублей. Не помню их точное число. Впрочем, это не так уж и важно.
– И тем не менее, какая у вас была реакция, когда вы посмотрели фильм полностью?
– Считаю его одной из лучших картин, в которых я когда-либо снимался. В первый раз, когда увидел It’s My Party, я даже прорыдал последние полчаса фильма. Никогда еще не приходилось этого делать во время просмотра собственной картины. Я просто не мог контролировать себя. Слезы катились по щекам, я чувствовал себя дико неловко. Мне казалось, что если кто-то увидит это, то я в его глазах буду выглядеть идиотом. Но когда включили свет, я с облегчением вздохнул: у всех двенадцати человек, присутствовавших на просмотре, глаза были мокрыми от слез! Я был счастлив оказаться в их компании.
– Была ли нерешительность, когда вам предложили роль Ника?
– Практически все, кроме моей жены, старались меня отговорить: “Этот фильм про гомосексуалиста, умирающего от СПИДа. Зачем тебе это надо?..”
Да, я понимал, что это фильм о гее, который умирает от страшной болезни… (Вздыхает.) Но фильм этот еще и о любви, о семье, о человеке – талантливом и замечательном… Мне предложили потрясающую роль и великолепный сценарий! Это все, что мне было нужно.
– Это верно, что режиссер Рэндэл Клейзер лично давал практические инструкции относительно того, как лучше сыграть гея?
– Рэндэл, наверное, самый суровый режиссер. Единственное указание, которое постоянно слетало с его уст: “Эрик, не будь столь пошлым!”…
(В разговор встревает Элиза Робертс, супруга Эрика.)
– Рэндэл еще говорил тебе: “Эрик, не будь столь женственным!”.
Эрик: …Конечно, режиссеру было легче всего сказать мне: “Не будь столь пошлым”. Но когда дома я сам отрабатывал каждую деталь сцены, совершенно не думал, что это может выглядеть непристойно. И потом с самого начала я понял, что мне придется самому решать вопрос, кто из нас двоих – я или Грег – должен быть наиболее женственным. Вообще Грегори относится к типу очень спортивных мужчин, и даже если вынуть кости, вряд ли его можно представить женоподобным. Он всегда держится очень статно. Вот и получилось так, что без всякого обсуждения он стал как бы подающим, а я – принимающим.
– Фильм является своего рода протестом против самоубийств, совершаемых безнадежно больными СПИДом. Могли бы вы дать возможность любимому человеку покончить жизнь самоубийством, если он смертельно болен? Ваш отец, например, сильно страдал и умер от тяжелой формы рака прямо перед премьерой фильма King Of The Gypsies…
– Почему бы не дать счастливую возможность страдающему человеку? Почему бы не помочь уйти от мучений?..
Умирая, отец старался помочь мне разобраться во многих вещах. Мне было очень тяжело наблюдать, как этот молодой человек, а ему было чуть немногим больше, чем сейчас мне, – с каждым днем мучительно подходил к концу, постепенно теряя все. И он это прекрасно понимал. Диалектика такова, что он терял все, мы же теряли только его. Отец был для меня и наставником, и учителем, и лучшим другом, и советчиком… Это был мой мир, который постепенно ускользал от меня с приближением его смерти.
– Вы не отрицаете, что в годы юности были лишены нормальных взаимоотношений с семьей и близкими?
– Причина для этого имелась. Хотя в юные годы я всячески старался избежать неправильных поступков. Стремился больше быть с семьей. Когда стал немного старше, решил вывезти сестер с Юга… (Пауза.) Да, я был единственным наркоманом в семье. И я порой не давал себе отчета в том, что делаю. Короче говоря, я сам сделал все, для того чтобы родные возненавидели меня. Да и сегодня не сладко…
– Считаете ли вы, что можно будет восстановить разорванные с семьей отношения?
– Кто знает… Семье многое пришлось пережить из-за меня. Они до сих пор этого не забыли. Мои сестры продолжают считать меня наглым. Но я не был таким! Скорее, я был просто неуправляемым.
– В это понятие входит и увлечение наркотиками?
– Я говорю сейчас только о поведении. Хотя, естественно, наркотики были неотъемлемой частью этого поведения. Когда о ком-то говорят, что он “вне контроля” – в значение этих слов входит многое. Я рос очень злым и практически неграмотным парнем, в социальном смысле слова.
– Можете привести какой-нибудь пример?
– Скажем, мне тогда было наплевать на откровенность, честность. Я видел все в несколько ином свете. Жизнь представлялась мне постоянной борьбой за свободу своего самовыражения.
– Учитывая, что вы выдержали все испытания, и за все эти годы достаточно изменили свое мировоззрение, какими вы видите ваши отношения с матерью и сестрами?
– О, я надеюсь, что у меня с сестрами будет все хорошо. Они классные девчонки! Что касается отношений с моей матерью… Когда Джулия заболела менингитом – это были годы, когда моя сестра еще жила с Лиамом Нисоном – мы с матерью впервые встретились. (Последний раз до этого случая, я видел свою мать в четырнадцатилетнем возрасте.) Встреча наша была очень натянутой. С этого дня я стараюсь быть очень сдержанным, чтобы не казаться говнюком, когда где-либо слышу голос моей матери или кто-то произносит рядом ее имя. Я всегда сохраняю спокойствие.
У меня есть идея: давайте, все-таки вернемся к фильму It’s My Party. Этот фильм намного интереснее и полезнее, чем анализ взаимоотношений с моей семьей. Кино может принести людям реальную пользу, а что им хорошего даст рассказ о моей семье? Я с семьей уже много лет не общаюсь, мы не видим друг друга, не знаем друг друга… Так или иначе, но кто-то из нас четверых несет ответственность за все это. И все же, надеюсь, что моя любовь к сестрам окажется намного сильнее и когда-нибудь между нами появится взаимное доверие и уважение. Так и будет…
– Вы проходили тест на вирус иммунодифицита?
– Да. Но в двадцать лет, когда я был молодой, симпатичной кинозвездой довольно крепкого телосложения, понятия не имел об инкубационном периоде ВИЧ.
– А когда узнали, по-настоящему испугались возможности положительной реакции на тест?
– Нет. Я проверялся только потому, что считал необходимым проверяться. И всегда реакция была отрицательной. Сейчас я веду довольно сдержанную сексуальную жизнь. Я женат, и между нами сложились моногамные взаимоотношения.
– Вы когда-нибудь соблазняли?
– Да. Еще мальчиком… Но вряд ли это можно было назвать соблазнением, поскольку происходило все случайно и совершенно неожиданно…
– В течение многих лет вы были любовником известной актрисы Синди Дэннис. Приходилось ли вам вместе обсуждать ее романы с женщинами?
– Мы встретились, когда мне только исполнился двадцать один год. Наш роман длился около шести лет. И все это время она ничего от меня не скрывала. Я знал детально обо всех ее похождениях. Хотя слышать подобные откровения в двадцать один год было немного непривычно. Я то и дело восклицал: “Уау! Не может быть!..”
– В то время у вас была еще и другая любовница. Неужели одновременный роман с двумя женщинами – проявление гетеросексуальности?
– Я расскажу вам маленькую историю. Я потерял девственность, будучи одновременно с двумя женщинами. Это была первая и последняя “групповуха” в моей жизни. У меня только вылупились волосы под мышками, и я был очень молод. (Опять-таки эти подробности говорят о моей деревенской неотесанности.) Но единственное, что очень мне запомнилось из всей этой истории: как я, мальчишка, сумел тогда удовлетворить двух опытных женщин?! Не имея совершенно никакой практики! В те годы я видел одновременно двух женщин только в порножурналах.
– И все же вернемся к Синди Дэннис.
– Синди преклонялась перед женской красотой. Но в то же время она необычайно любила все то, что ей мог предложить очень молодой, сексуальный парень.
– В прошлом году о вас не умолкала пресса. Эрик был арестован за избиение собственной супруги. Вас, Элиза. Безусловно, это очень деликатная тема для обсуждения. Однако, если вы расскажете о том, что тогда произошло между вами, может быть, это и поможет кому-то избежать подобных ситуаций.
Эрик: Если я сейчас начну вспоминать эту историю, многие подумают, что я хочу оправдываться. Собственно, мне даже нечего сказать в свое оправдание…
Элиза: Для нас это было что-то вроде извержения вулкана или землетрясения в семье. А может быть, это было элементарным проявлением нашей слабости?
– Может, все-таки расскажете, что произошло?
Эрик: В тот день я имел довольно резкий разговор по телефону со своим агентом. Был взбешен и собрался уйти из дома. Элиза же была против того, чтобы я в таком состоянии сел за руль автомобиля. Она вцепилась в мои брюки, и я протащил ее по полу через всю гостиную до входной двери. Я пытался оторваться, размахнулся и ударил ее папкой для бумаг… А потом вышел из дома.
Элиза: Я позвонила в 911. Никогда прежде этого не делала. Но в тот момент я была очень испугана. Нет, я вовсе не боялась, что Эрик причинит мне вред. Я испугалась за него. Он был в таком возбужденном состоянии, что ему просто нельзя было браться за руль. Я же знаю, какой Эрик лихач! Он из-за этого не раз попадал в приключения. В тот момент я боялась за него, боялась, что могут пострадать совершенно невинные люди.
Эрик: Я проехал всего один блок и подумал: “Какой я идиот! Надо вернуться и успокоить “старушку”. Я приехал обратно, постарался ее как-то успокоить. К этому времени подъехала полиция…
– А потом вас арестовали и доставили в окружную тюрьму Лос-Анджелеса. Что произошло там?
– Меня поместили в камеру, где было много задержанных. Все просили у меня автограф и называли меня “женоизбивателем”.
– Элиза, после этого случая ваши друзья и родственники, наверное, советовали уйти от Эрика?
– Да, но я заставила себя серьезно подумать: могу ли я назвать этот случай проявлением жестокого, нечеловеческого, оскорбительного отношения к себе? Нет. Я не могла этого сделать. Поэтому Эрику и не предъявили никаких обвинений.
– Говорят, после того, как Эрика выпустили, вы прошли курс терапии?
– Да. Для нас это было очень важно – обратиться к специалистам за помощью. Было необходимо, чтобы Эрик полностью осознал свою ошибку и сделал вывод. Он должен был выслушать меня и понять, какую душевную боль причинил мне. Я считаю, что подобная терапия в таких случаях необходима для супружеских пар.
– Вы серьезно обсуждали возможность развода?
Элиза: Суть состоит в том, что если бы мы разошлись, то никогда бы не сыграли те роли, которые нам повезло сыграть. Развод – это не решение проблемы. Вместо того, чтобы постоянно сетовать: “О, между нами всегда возникают ссоры, у нас нездоровые отношения и т. д.”, проще подумать: “А что если постараться проявить понимание друг к другу? Может быть, тогда все будет иначе?..” На самом деле это ведь очень просто. И если поступать так, прогресс во взаимоотношениях непременно наступит.
Эрик: Часто впадаю в такое душевное состояние, что начинаю серьезно анализировать свои поступки: “Пора остановиться! То, что делаю, сделано уже не раз… Те проблемы, которые были у меня в детстве, – они должны исчезнуть раз и навсегда! Воспоминания, переживания… Я больше не хочу возвращаться туда. С этим покончено!” Лечебный курс, который прошел, очень мне помог. Это даже не лечение, а скорее – обучение: как нужно находить выход из тяжелых ситуаций и быть готовым спокойно реагировать на любые семейные неурядицы.
Всю свою жизнь мне приходилось слышать: “Ты, задница! Из-за тебя вечно страдают люди..” И каждый раз видел, что от этого все больше и больше страдаю я сам: и душевно, и физически… И, по сути, только последние два года своей жизни чувствую, что немного успокоился и остыл.
Вот уж точно говорится – лучше поздно, чем никогда…
Беседовал Агасси ТОПЧЯН, главный редактор бюллетеня “Новый Взгляд International”, Лос-Анджелес, США.
Автоперевод.
