Эпоха “революционного энтузиазма” среди новой российской элиты сменилась периодом переосмысления происходящего. Пути назад уже нет, да никто туда и не зовет. Но и топтаться на месте далее невозможно. “Долговая” экономика, основанная на внешних и внутренних заимствованиях и “проедании” национального достояния не может функционировать неопределенно долго. Даже если бы удалось каким-то образом “законсервировать” нынешнее состояние – это не выход. Современный мир напоминает эскалатор со встречным движением: тот, кто не идет вперед, обречен опускаться вниз. Пора переходить к созиданию – это уже очевидно. Но каким образом?
Характерно признание Александра Лившица: “Мне несимпатично лицо того небольшого экономического роста, который получен в России. Это рост без снижения затрат, РОСТ БЕЗ НОВЫХ ТЕХНОЛОГИЙ (выделено мною. – М.Ш.), рост при спаде внутренних инвестиций. Это рост долговой, бартерной экономики…В существенной мере этот подъем обеспечивается теневым бизнесом – тем, что уклоняется от налогообложения. Если перефразировать Николая Озерова, такой хоккей в экономике нам не нужен! Если государство не будет иметь стратегии управления качеством роста, то реальна опасность, что в будущем весь экономический рост обеспечат теневики”.
Политика властей больше напоминает ожидание чуда. Народ поставлен в положение ребенка, которого бросили в воду: выплывет – значит научится плавать, не выплывет – что ж, значит не судьба. Государство по существу самоустранилось от решения присущих только ему задач, всецело положившись на “невидимую руку рынка”. Но в таком случае почему количество государственных чиновников и управленцев разных уровней у нас значительно больше, чем в советские времена?
Конечно, и при таком подходе что-то растет. Народ у нас живучий, предприимчивый. Но только на эти качества надеяться нельзя. Нам необходим какой-то “взрывной” – подготовленный, конечно, – рост экономики. Но за счет чего? Естественно, не за счет расширения экспорта сырья. В мире нет ресурсного голода, и он еще очень не скоро наступит. Падают цены на нефть и золото. Мир вступает в постиндустриальную эпоху. Да и не может Россия конкурировать в добыче нефти с теми же арабскими странами: нам эту нефть приходится добывать в суровых условиях, глубоко под землей, используя специальные технологии, а потом перегонять ее по трубопроводам за тысячи километров. А у них нефть добывается на побережье или шельфе. Да и по качеству она значительно лучше нашей. Не нефть, а чистый керосин!
К тому же неупорядоченный экспорт природных ресурсов приводит к резкому падению цен на них на мировом рынке. Так случилось с добычей никеля, который Россия стала экспортировать во всевозрастающих объемах. Уж лучше бы мы этого не делали! Цена за тонну никеля упала с 23 до 5 тысяч долларов за тонну. Недалек тот день, когда и его добыча станет нерентабельной.
Сомнительно надеяться, что мы сможем перегнать, скажем, Германию по автомобилестроению или Японию по элементной базе. Эти отрасли могут работать на внутренний рынок, но вряд ли станут конкурентоспособными на внешнем.
Уровень изношенности основных фондов российской промышленности чрезвычайно высок. Еще два-три года – и их место на свалке. Масштабная индустриализация России обойдется в триллионы долларов, сегодня она попросту нереальна.
РЕЧЬ МОЖЕТ ИДТИ ТОЛЬКО О ВЫХОДЕ В МИРОВЫЕ ЛИДЕРЫ В ОБЛАСТИ ПРОИЗВОДСТВА НАУКОЕМКОЙ ПРОДУКЦИИ – ИНОГО ПРОСТО НЕ ДАНО. Только здесь можно находить очень эффективные технологические решения без привлечения гигантских ресурсов.
Неправильно полагать, что научно-технический прогресс осуществляется сам собой: его важнейшие направления во всем мире планируются. На первую половину XXI века уже запланировано около 700 открытий, связанных с решением глобальных проблем человечества в области поиска новых источников энергии, новых видов двигателей, борьбы с наиболее опасными заболеваниями и т.д. Можно не сомневаться, что они будут сделаны.
Нам следовало бы определить перечень тех проблем, за решение которых могла бы взяться российская наука. Определить те сектора рынка, которые Россия должна последовательно занять через пять – десять – пятнадцать лет. Сегодня этим в правительстве практически никто не занимается. Само правительство больше напоминает команду по ликвидации чрезвычайных ситуаций. Ни о каком стратегическом планировании нет и речи. Между тем уже сегодня необходимо создать специальный институт глобального прогнозирования. Быть может, например, мы могли бы не копировать западные компьютеры нынешнего поколения, а сразу приступить к созданию следующего? Разработать и запустить в производство новые виды двигателей? Создать новейшие биотехнологии? На эти вопросы могут дать ответ только специалисты. Однако они нуждаются в государственной поддержке.
Некоторые сомневаются: а не утопия ли все это при том уроне, который понесла российская наука в результате “реформ”? Если послушать выступления Б.Н.Ельцина о достижениях российской промышленности в деле пошива пальто и изготовления холодильников по западной технологии, то можно подумать, что шансов у России в области создания наукоемких производств нет никаких. Однако это не так. Совсем недавно петербургский ученый академик Виктор Петрик разработал технологию промышленного производства фулеронов – веществ, которые способны в несколько раз повысить емкость аккумуляторов. Это – целая революция в автомобилестроении. Становится реальным массовый выпуск экологически чистого электромобиля – то, о чем ученые и технологи мечтали на протяжении десятков лет. Вот о чем следовало бы говорить Президенту, а не о пальто и холодильниках! Ведь совсем еще недавно ученые всего мира считали, что производить фулероны можно исключительно в микродозах!
Или – наши достижения в области авиации. Созданный недавно совместный российско-украинский самолет АН-70 не имеет мировых аналогов, и даже страны НАТО рассматривают возможность его использования для своих вооруженных сил. Однако российские авиастроители так и не получили государственные кредиты. Как признает министр экономики, “в бюджет прошлого года на эти цели закладывали 500 млрд. рублей, но так ни копейки и не дали”.
Здесь никак не обойти проблему бюджета. Бюджет, подобно зеркалу, отражает все то, что происходит в государстве. Именно он определяет: быть или не быть экономическому росту. И если в бюджете не заложены средства на развитие – не видать нам роста как своих ушей! Мне уже приходилось говорить, что нынешний бюджет нереален, поскольку он не обеспечивает минимальных потребностей страны.
Россия – не абстрактная страна, а вполне реальная огромная держава, сложная система, простое поддержание которой в жизнеспособном состоянии требует определенного минимума затрат. И реальный бюджет не может быть меньше этого минимума. Причем этот минимум несложно рассчитать. Известно, например, что на 148 миллионов жителей России необходимо иметь полтора миллиона больничных коек, что позволяет оценить минимально необходимые затраты на здравоохранение. В России 64 тысячи школ, которые требуют текущего и капитального ремонта в установленные сроки. Россия имеет государственную границу протяженностью в 61 тыс. км, которую надо охранять, и это требует совершенно определенных средств. Все эти и другие затраты в совокупности и образуют минимально потребный бюджет. А бюджет 1998 года меньше минимально потребного бюджета в пять раз. Получается, что государство намерено охранять только каждый пятый километр границы, содержать каждую пятую школу и больничную койку, платить зарплату каждому пятому врачу и учителю? Такая политика равносильна проеданию собственного будущего. Она делает невозможной серьезные разговоры о росте.
Сумма налогов есть по большому счету совокупная доля валового дохода. Эту ДОЛЮ можно увеличивать, но не бесконечно. Но можно пойти по другому пути: увеличить валовой доход – количество предприятий и их прибыль. На это и должна быть направлена стратегия роста.
Прорыв в будущее могут совершить только физически здоровые, образованные люди. Сегодня наш учитель еще ходит в школу и учит. Несмотря на то, что месяцами не получает даже мизерную зарплату. То-то радость для реформаторов! Вот видите, говорят они, ничего страшного: и школы не закрываются, и учителя никуда не бегут! А куда им бежать? Ничего другого, кроме как учить, они делать не умеют. Да и чувство долга и российского патриотизма для них, в отличие от “реформаторов”, – не “книжные” понятия. Но нынешние учителя рано или поздно уйдут на пенсию. А молодежь в педагогические вузы не идет: не престижно. Кто же будет учить завтра? А кто станет их лечить? Профессия участкового врача также становится непрестижной. Вот так мы губим будущее своих детей и внуков.
Стремительно ухудшается положение в российской науке. О том, что собственно на научные исследования государство не выделяет практически ничего, говорилось уже не раз. Не лучше положение и в деле подготовки научных кадров. Уже сегодня средний возраст докторов наук равен средней продолжительности жизни. Что ожидает нас дальше?
Стратегия экономического роста включает, таким образом, не только инвестиции в наукоемкие производства, но и заботу о медицинском обслуживании населения, развитии качественного среднего и высшего образования, подготовке научных кадров. Естественным условием технологического прорыва является также информационный обмен, создание отечественных информационных баз данных, а также интеграция в мировой информационный обмен, в частности в Internet.
Финансовый кризис последних лет, хронические задержки с выплатой зарплат и пенсий привели, среди прочего, к искажению общественного сознания. Многим стало казаться, что такие далекие от их повседневных забот сферы, как фундаментальная наука или новые формы образования, – это не то, на что надо тратить сегодня деньги. Между тем, страна, которая экономит на науке и образовании, рискует отстать навсегда от передовых стран Запада. Нам как воздух нужна научно-техническая элита будущего. А для этого в самом обществе должна появиться уверенность, что будущее за умными и образованными молодыми людьми, а не за хитрыми “пирамидостроителями”, умеющими приспособиться к условиям дикого рынка. Помочь смене приоритетов может только само государство во главе с лидером, который глубоко понимает суть происходящих процессов в науке, экономике, социальной сфере.
