Процесс присоединения Российской Федерации к Европейской Конвенции о защите прав и основных свобод человека и неизбежная ратификация дополнительного Протокола № 6 относительно отмены смертной казни (см.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1997. № 9. Ст. 1092) вновь привлекли внимание граждан и специалистов к проблеме отмены смертной казни.
Продолжающиеся в нашей стране не одно десятилетие дебаты вокруг этой проблемы свидетельствуют о наличии весьма противоречивых мнений по этому вопросу. Если говорить о широких массах населения, то устойчивые негуманистические исторические традиции, рост преступности и пропаганды культа насилия в средствах массовой информации формируют у подавляющего большинства граждан устойчивое стремление не только к сохранению, но и расширению объема применения смертной казни. Ярким подтверждением этой позиции явился опрос общественного мнения на улицах Санкт-Петербурга, проведенный после печально знаменитой демонстрации публичной казни на площади в г.Грозном, показанной по Центральному телевидению: 40 процентов горожан высказались за применение публичной смертной казни, причем не где-нибудь, а на Дворцовой площади (см.: Увидели и не ужаснулись. Почему? // Рос. газета. 1997, от 27 сентября). Вот уж воистину: история ничему не учит! А с другой стороны, можно понять чувства этих людей. Рост числа насильственных преступлений растет: за 10 месяцев 1996 г. в одном только Санкт-Петербурге умышленных убийств зарегистрировано 690, что на 17,5 % больше, чем в 1995 г. (см.: Баконина М. Работа опасная одноразовая. // Огонек. 1997. № 8.)
Тем не менее большинство юристов-специалистов занимают прямо противоположную позицию. Они исходят из необходимости постепенного сокращения применения смертной казни. В новом Уголовном кодексе Российской Федерации смертная казнь предусмотрена лишь за два состава преступления: убийство с отягчающими вину обстоятельствами (часть 2 ст. 105) и посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277), лица, осуществляющего правосудие (ст. 295), сотрудника правоохранительного органа (ст. 317), геноцид (ст. 357) (см.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1996. № 25. Ст. 2955), против девяти составов, которые на заключительном этапе действия содержал прежний кодекс (см.: Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993. № 21. Ст. 749). До вступления в силу Закона 1993 г. таких составов было 22.
Таким образом содержание Уголовного кодекса РФ было приведено в соответствие с действующей Конституцией России, которая предусматривает возможность установления смертной казни в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни.
Вместе с тем Протокол № 6, устанавливая общую норму об отмене смертной казни, предусматривает возможность ее применения в соответствии с национальным законодательством за действия, совершенные во время войны или при неизбежной угрозе войны (см.: European Treaty № 5).
Таким образом, возникает любопытная коллизия. Часть 4 статьи 15 Конституции РФ гласит, что, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. А часть 2 статьи 4 указывает на верховенство Конституции Российской Федерации и федеральных законов на всей территории Российской Федерации.
Следовательно, содержание Уголовного кодекса в части, касающейся смертной казни, соответствует действующей Конституции РФ, но вступит в противоречие с положениями Протокола № 6 в случае его ратификации Россией. Однако это не повлечет за собой необходимости изменения Конституции РФ, поскольку в соответствии со смыслом ее норм не требуется приведение положений Основного Закона в соответствие с международно-правовыми актами. Они действуют на территории РФ в соответствии с Конституцией РФ, но без ее изменения.
При этом, если УК РФ будет приведен в соответствие с содержанием Протокола № 6, это не будет противоречить ст. 20 Конституции РФ, поскольку она исходит из общего положения о необходимости отмены смертной казни, ее применения в исключительных случаях, за особо тяжкие преступления против жизни и содержит отсылочную норму к федеральному закону, каковым и является УК РФ.
Теперь обратимся к практической стороне вопроса. Насколько, объективно, является правомерным применение смертной казни в России? На мой взгляд, формулировка ст. 20 действующей Конституции РФ в значительной мере проигрывает по сравнению с последней редакцией предшествующей Конституции. Дело в том, что ст. 38 Конституции РСФСР 1978 г. в редакции 1992 г. содержала более четкую формулу: “Никто не может быть произвольно лишен жизни. Государство стремится к полной отмене смертной казни”.
Помимо того, что в этой статье более определенно было выражено стремление России к полной отмене смертной казни, она содержала единственно верный юридический критерий отграничения правомерного и неправомерного (произвольного) лишения человека жизни. Думается, что эта проблема имеет первостепенное значение при вынесении смертных приговоров судами Российской Федерации.
Дело в том, что, по официальным сведениям Председателя Комиссии по помилованию при Президенте Российской Федерации А.Приставкина, 10% приговоров, содержащих решение о применении высшей меры наказания, – это результат следственной или судебной ошибки. Очевидно, что фактическое число таких неправосудных приговоров гораздо больше, ибо статистическому учету поддаются только установленные ошибки. Эти приговоры по сути и означают произвольное лишение человека жизни.
Бороться с ними при современном уровне развития следственной и судебной практики в нашей стране представляется бессмысленным. Немалую негативную роль в этом процессе играют и органы прокуратуры. Дело в том, что по действующей ныне схеме следствие по делам, предполагающим вынесение высшей меры наказания, осуществляют следователи прокуратуры, утверждают обвинительное заключение также территориальные прокуроры, поддерживают государственное обвинение работники прокуратуры, и они же осуществляют надзор за законностью деятельности суда, а также выступают надзорной инстанцией по отношению к вышестоящим судам.
Возникает вопрос: на каком этапе этой длительной процедуры может найтись честный работник прокуратуры, который разорвет этот замкнутый круг? Учитывая корпоративный характер рассматриваемого органа, а также возрастающее по мере службы в органах прокуратуры денежное вознаграждение, представляется маловероятным такой “героический” шаг кого-либо из работников этого ведомства.
Сегодня проблема “правосудного” смертного приговора решается через введение суда присяжных. Однако в связи с этим возникает еще ряд проблем. Во-первых, это отсутствие суда такого уровня в большинстве субъектов Федерации. Как известно, эксперимент с этой формой судопроизводства пока еще не завершен. Следовательно, либо нарушается принцип равенства граждан перед судом, когда в одном регионе подсудимый имеет возможность предстать перед судом присяжных, а в другом нет. Либо оказывается нарушенным принцип подсудности, когда подсудимого перевозят в иной субъект Федерации, где действует суд присяжных, но нет суда, имеющего право в соответствии с действующим УПК РФ рассмотреть его дело. Последнее, конечно же, лучше, но на практике такие случаи если и есть – то единицы.
К тому же объективность решения присяжных в современных условиях представляется весьма сомнительной. Выше мы уже отмечали, что подавляющее большинство граждан страны не приветствует отмену смертной казни в России. Но ведь присяжные “рекрутируются” именно из их числа. Можно ли в этой ситуации надеяться на справедливое решение ими вопроса о вынесении смертного приговора без изменения их ментальности, на что невозможно рассчитывать в ближайшее время.
Как известно, уголовно-процессуальный закон позволяет любому осужденному к высшей мере наказания обратиться с прошением к Президенту Российской Федерации о помиловании. Однако, по сведениям того же А.Приставкина, 35 % осужденных к высшей мере наказания вообще не обращаются с подобными прошениями к Президенту. О чем свидетельствует этот факт? По моему мнению, это означает, что эта часть осужденных не рассматривает помилование как способ облегчения своей судьбы. Дело в том, что в случае положительного решения Президента смертная казнь заменяется на пожизненное или, как минимум, на 25-летнее заключение. А нахождение в российских исправительных учреждениях даже в течение этого срока – мера наказания фактически более суровая, чем расстрел.
И, наконец, последнее. Что означает на практике цифра в 10% неправосудных смертных приговоров? Это означает, что лица, их вынесшие, не только никогда не понесут справедливого наказания за свои деяния, но и дальше будут приумножать количество судебных ошибок, ибо нет ничего более пагубного в жизни, чем безнаказанность. Так чем же лучше эти люди тех, кому они выносят смертный приговор?
Подводя итог сказанному, необходимо заключить:
1. Смертная казнь в Российской Федерации не обеспечивает целей уголовного наказания.
2. Она является антиконституционным деянием, поскольку при ее применении велика вероятность нарушения принципов законности, справедливости и демократии, равенства граждан перед законом.
3. С правовой точки зрения она противоречит международно-правовым обязательствам Российской Федерации, уже вследствие чего является незаконной.
Проблема применения смертной казни не может быть решена мораторием, объявленным Президентом РФ на ее применение. Единственно верное с правовой точки зрения решение – это исключение ее из числа мер наказания, предусмотренных Уголовным кодексом Российской Федерации.
Дмитрий ЯКУБОВСКИЙ,
юрист.
