РЫБКА МОЯ! Я ТВОЙ ГЛАЗИК!

Всякая публика загадочна, непредсказуема и иррациональна, но русская – особенно. Подавляющее большинство населения нашей страны голосовало за суровых, корявых мужчин с неподвижными нижними челюстями и свинцовым блеском немигающих глаз. Но когда то же население приходит в концертный зал или включает телевизор с целью легкого музыкального наслаждения, оно решительно предпочитает все виды и оттенки сладостной нежности.

Зритель обожает легкие кудри, томные глаза, едва уловимый и оттого еще более пленительный выверт плечика и ручки, изящные разболтанные запястья, прыгающие бровки, ритмично подрагивающие ягодицы, сладкие и мягкие голоса, поющие о неизреченной и неиссякаемой нежности. Образ “маленького нежного друга” решительно торжествует в нашей поп-культуре, оттесняя грозное “Пропади ты пропадом” Буйнова или “Я на тебе никогда не женюсь”.

Публика жаждет и алчет достаточно могучего противовеса нашей суровой и где-то корявой жизни. А суровость, как известно, побеждается исключительно нежностью. “Нежного слабей жестокий” (А.С.Пушкин). Извечная женская мечта о “настоящем полковнике”, запечатленная в одноименной гениальной песне Аллы Пугачевой, конечно, неистребима. Но погоня за ней приводит к бесконечной цепи исчезающих миражей, тогда как “маленький нежный друг” не желает ни власти, ни победы над подругой. Он счастлив уже оттого, что может приехать на троечке к ней на огонек, а затем прокатиться на белом пароходике. Он не устает изобретать все новые сладостные и нежные имена для своей птички и зайки. Он положительно неутомим, и что могло бы его утомить или остановить на избранном пути? Он ведь ничего не ищет в жизни, кроме возможности излить в мир безбрежные потоки своей нежной души. Сладостная нежность – одна из ипостасей русской душевности. Она всегда образовывала свой собственный мир и свое собственное искусство.

“…стоит домик-крошечка, он на всех глядит в три окошечка”, – поется в романсе Гурилева. Далее поминаются занавесочки, птички и милые девушки. Тихий рай “мещанского благополучия”, с геранькой, канарейкой и вырезанными из бумаги кружевами. Призывы “люби меня, как я тебя”, открытки с приветом из солнечного Крыма, душевный заветный вопрос: “у всех налито?”, всегда вызывающий теплый дружественный смех, желтые георгины на шести сотках и цветной телевизор в кредит… Все это огнем и мечом истребляли всадники русского Апокалипсиса – и без всякого результата. Канарейка победила, георгины победили, “у всех налито?” – победило. Апофеозом победы звучит великая песня Филиппа Киркорова “ЗАЙКА МОЯ”. “Нежного слабей жестокий”.

“Зайка моя, я твой зайчик!” – вот, пожалуй, то немногое, что необходимо услышать каждой женщине хоть раз в жизни. Вспомните, сколько страдала лирическая героиня Аллы Пугачевой от разных там айсбергов, снежных мальчиков и “сизокрылых голубей”. Конечно, величие певческого и драматического дара помогало Алле Борисовне хоть как-то избавиться от невыносимой душевной боли. А боль была – иначе так не споешь. Но вот появился “нежный друг” и сказал заветное слово. Точно сказочный принц Зигфрид, он уничтожил злые чары мрачной и коварной жестокости. Чем? Только нежностью. И если место бумажных кружавчиков уверенно занимают мраморные ванны и ковровые покрытия на унитазах, то сущность русской мещанской душевности неизменна и неистребима. Это необходимый энергетический противовес величию наших просторов и размаху нашей истории.

Когда Петр Первый рубил окно в Европу, кудрявый приказчик шептал круглолицей боярской дочке: “Зайка моя…”, и все вместе выходило хорошо и правильно. Пусть чудотворный генерал Лебедь, чей голос отдается в самых глубинах народного женского естества, прокладывает мистическим топором дорогу в будущее. Сегодня вечером людям хочется взглянуть в миленькие личики “на-найцев” и очутиться в “домике-крошечке”, чувствуя себя птичкой, милашкой и душкой. Презрение к “мещанскому искусству” свидетельствует о духовной малограмотности человека. Конечно, это искусство неимоверно комично. Но презирать его глупо.

Можно было бы все-таки выучить из нашей истории, чем заканчиваются войны с канарейками и стрельба по “бацилле вещизма”. Солдаты уходили в Великую Отечественную с песней про “синенький скромный платочек”. Мастера советской культуры знали, что делали. Незатейлива наша природа, беден наш народ, а потому алые ленточки и синенькие платочки на свой лад воплощают его тоску по прекрасному и при этом – невеликому, маленькому, миленькому. Вышитые полотенца и восковые цветы перед суровым ликом Спасителя – тоже из этого ряда.

Пассионарная часть нашей нации вечно шьет своему народу костюмчики на вырост. Раны, нанесенные историей, народ пытается залечить сладостной патокой, которую неутомимо вырабатывают “наши маленькие нежные друзья”. “А ну, красивая, поехали кататься!” – красивая хочет кататься. “Все перемелется, родная! Все перемелется, пойми! А жизнь хорошая такая!” – родная понимает. Все счастливы, все будет хорошо. “Кто воевал, имеет право на тихой речке отдохнуть”. А вы ступайте от нас и читайте своего Шопенгауэра.

Татьяна МОСКВИНА.


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Оставьте комментарий

Также в этом номере:

АЛЬ ПАЧИНО НА ФЕРМЕ
Сергей Шолохов. Мысли
НЕ О СОЛОВЬЯХ
МУЖСКОЙ ОТВЕТ НА ИЗВЕЧНЫЙ ВОПРОС
ШОЛОХОВ. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ. ТИХО!
СЕРДЦЕ НИКОЛАСА СВОБОДНО
БАНДЕРАС В РОЛИ СЕННЫ
ОДА ТРУДОГОЛИКАМ
Коротко
140 ТЫСЯЧ БАКСОВ – И ДЕТИ СЧАСТЛИВЫ
НАТАЛИ ПРЕДСТАНЕТ ПЕРЕД СУДОМ
ХОПКИНСУ ПРИДЕТСЯ ПОМОЛОДЕТЬ
МЕКСИКАНЕЦ И ДРУГИЕ
ГРАНТ ВО ВЗРЫВНОЙ КОМЕДИИ
РАСКРЫЛИ ТАЙНУ ПЕНЕЛОПЫ
Уикэнд
ДЖОЛИ ПОТРЯСЕНА УВИДЕННЫМ


««« »»»