Посещая концерты кумиров молодости, замечаешь одну особенность: слушать их на пластинках и смотреть на видео намного интереснее. Идя на концерт, ожидаешь приключения, невероятного состояния, ждешь события – звездопада, снегопада, урагана. А ничего не происходит. Клёвые дядьки играют клёвую музыку. Хорошо играют. Великолепно! И все. Иногда, как в случае с Маклафлином или King Crimson, чудо все же происходит.
Выступление долгожданного Джеффа Бека вызвало больше вопросов и размышлений, чем эмоций и впечатлений. Особенно после прослушивания нынешней весной его последнего альбома.
Днем перед концертом музыкант провел мастер-класс, больше напоминавший принудительную творческую встречу-отмазку. Происходило это на крытой спортивной площадке; на соседней площадке, отделенной прозрачным занавесом, одновременно шли соревнования инвалидов-колясочников. На мастер-класс пришло человек семьдесят, из них музыкантов было около трети; остальное пространство заполнили прожектеры, искатели мест и прочая тусовочная публика. Встреча прошла на редкость банально: глупые вопросы (типа: что важнее – талант или трудолюбие?), ужасный перевод, стандартные ответы. В промежутках между ответами Джефф мощно врубал на гитаре образцы своих пассажей, что вызывало содрогания соседствующих инвалидов. Из вопросов-ответов запомнились следующие:
– Как Вам удалось добиться такого «птичьего» звука в композиции Blackbird?
– С помощью обычной чайной ложки, которой я водил по струнам.
– Кто, по-Вашему, лучший гитарист всех времен и народов?
– Рейнхардт, Маклафлин и Хендрикс (переводчица, впервые слышавшая эти фамилии, так и не смогла их правильно произнести).
– Что для Вас грув в музыке?
– Грув? Вон он сидит (палец на сидящего в первом ряду барабанщика Майкла Уолдена). Это мой грув.
Мастер-класс продолжался, и только крики «Валя, гаси!», доносящиеся из-за прозрачного занавеса, разнообразили его унылый ход.
Концерт начался спокойно. Опоздавшие длинными ручьями, не спеша, текли к своим местам. Журналистам разрешили снимать только одну композицию. В зале то тут, то там появлялись красные огоньки звукозаписывающих средств. Фотографирующих с мест вежливо, но решительно просили убирать технику.
Бек с блеском отыграл наиболее известные композиции разных лет, включая пьесы из последнего альбома. Он, как волшебник, одним легким, почти незаметным движением менял голос своего белоснежного инструмента. То как зверь она завоет, то заплачет, как дитя, – его гитара. Джефф играет на гитаре всеми десятью пальцами, а большой палец заменяет ему медиатор. На сцене он держится скромно, делает реверансы в сторону выступающих с ним музыкантов и почтительно молчит во время их сольных фрагментов. Время «Фотоувеличения» (Blow-Up), когда он сокрушал кинокамеры, ломал гитары и бросал обломки в толпу, остались далеко в прошлом. Это было славное, бесшабашное время становления рок-музыки, когда он был молод и лихо играл в приятной компании таких же лихих парней. Кто мог тогда предположить, что все они станут легендами при жизни?
Удивило, что он приехал с новой ритм-секцией. Генератором эмоций и источником идей сценического движения стала Ронда Смит, темнокожая бас-гитаристка из состава группы Принца. Она неукротимо обрушивала на жадно внимающий зал каскады слэпа, сдабривая их характерным резким чернокожим рычанием, покачивая при этом упругими бедрами, что вызывало бурную реакцию зрителей. Это придавало концерту энергию. Барабанщик Майкл Уолден, прославившийся в 70-е на альбоме Mahavishnu Orchestra Apocalypse, безусловно, великий; он и сейчас очень техничный драммер. К сожалению, ныне он издает больше холостых ударов и шума, которые никак не подкрепляют и не окрашивают, а, наоборот, заглушают прозрачную ткань великолепных бековских инструментовок. Бессменный последние годы клавишник Джейсон Ребелло, известный по записям со Стингом, московскому концерту ничего не дал. За исключением весьма сомнительных кривляний с вокодером. Видимо, рассчитывал удивить им московскую публику. Вокодером удивил. Но ни одного внятного соло от него так и не дождались.
Джефф Бек – композитор слабый, потому видное место в его творчестве занимают пьесы, написанные музыкантами, выступавшими с ним в разные годы, и кавер-версии рок- и джазовых композиций. На концерте он исполнил битловскую A Day In The Life. Получился обычный, рядовой кавер. И почему-то упустил из виду свою великую интерпретацию темы Чарльза Мингуса Goodbye Pork Pie Hat. Тем не менее, пьеса Angel Footsteps прозвучала на самой захватывающей высоте, когда божественный звук белого Стратокастера делал каждый последующий ангельский шаг благодаря лишь мизерному движению руки маэстро, и зал ждал эти движения с замирающим сердцем.
Встреча с гением гитары закончилась торжественным исполнением Nessun Dorma Пуччини, в которой партия тенора поручена гитаре, а струнный оркестр неплохо имитировал Ребелло. Зал долго и доброжелательно аплодировал. Последовавшая через несколько минут бисовка в честь Леса Пола была выхолощенной, не в струе концерта и совсем неуместной. Возможно, Бек не вдохновился московской публикой, и ему хотелось поскорее покинуть сцену.
Такие неутешительные итоги концерта: была великолепная игра четырех мастеров, но не было взаимодействия, ансамбля, не хватало масштаба. На сцене отсутствовали чувственность, интимность и фантастическая согласованность группы, характерные для его выступлений в клубах и на фестивалях. Мне не хватало Винни Калаюты с вечно высунутым языком, которому довольно одной бочки, и его кудлатой подруги бас-гитаристки с хрупкими пальчиками и обычным джаз-басом…
И рассыпалась картинка.
27-30 июля 2010 г.
(Материал готовить помогали А. Осипов и А. Градобоев. Фото: А. Градобоев)
