Он родился давно, очень давно. Наряду с роллингами и битлами, его группа была одним из лидеров так называемого «британского вторжения». Они были знамениты во всем мире, а традиционная американская баллада в их интерпретации стала одним из гимнов нового нарождающегося молодежного движения. В СССР эта песня звучала буквально из всех окон, а каждый начинающий самодеятельный музыкант первым делом осваивал технически незамысловатую, но какую-то особенно загадочную и романтичную последовательность аккордов. Парни изо всех сил давили на струны, а девушки перебирали изящными пальцами фортепианные или органные клавиши. Песня называлась The House of The Rising Sun, группа The Animals. Фронтмена группы звали Эрик Виктор Бёрдон.
Он до сих пор жив, здоров, активно записывается и выступает. По каким-то неизвестным причинам Бёрдон еще ни разу не был в Москве. Теперь галочка проставлена, и отныне в обширной концертной географии выдающегося певца и основателя легендарной группы совсем не осталось белых пятен.
Мощный, рвущий жилы голос с металлическим оттенком… Он всегда был бескомпромиссным, «рОковым», без всяческих реверансов и адаптаций. Он легко переместился от блюза к психоделии, после выдающегося альбома Winds Of Change объединил усилия с калифорнийской группой War и стал исполнять соул-фанк. Духовными учителями Бёрдона были корифеи блюза Бо Дидли и Джон Ли Хукер (на концертах Эрик до сих пор исполняет хукеровскую Boom Boom). Видимо, они и закалили его характер, и зарядили на столь длительную и успешную музыкальную карьеру.
***
Всю первую половину концерта я и еще один фотограф безуспешно пытались проникнуть в партер, ближе к сцене, чтобы сфотографировать легенду. Нас гоняли отовсюду, ссылаясь на распоряжение администрации, что снимать можно только с балкона. Мое замечание, что фотоаппарат – не кинокамера, и что с такого расстояния сделать хорошие снимки, тем более без вспышки, технически невозможно, никого не убедило. Молодые, но ретивые билетеры Дома Музыки, в своих одеждах с галунами на воротниках и манжетах, более походившие на гостиничных халдеев, работу свою любят. Они энергично и с удовольствием бегали по рядам, пресекая робкие попытки зрителей снять любимого артиста на мобильный телефон. Надо отдать им должное: в своем угаре они не пощадили даже концертного менеджера Бёрдона, застенчивую молодую англичанку, которой пришлось всю первую половину концерта также ютиться на самой верхотуре, вместе с нашими малочисленными кино – и фотокорреспондентами.
Зал был заполнен наполовину – сказались высокие цены на билеты. Первые песни особых эмоций у публики не вызывали. Зал сдавался с трудом. Дядьки на сцене старались вовсю, работали добротно, профессионально. Особенно поразил клавишник, – нет, он не просто клавишник, а настоящий пианист и самый сильный музыкант в группе! Его соло были яркими, техничными и зрелищными. Юркий, с косой седых волос аж до поясницы, он действительно давал шоу, играя не только пальцами, но и кистями, локтями, и даже в экстазе закидывал на клавиатуру правую коленку (правда, со второй попытки – все-таки возраст!). Постепенно зрители вовлекались в это блюз-роковое действо, начинали прихлопывать и раскачивать в такт головами. Кульминацией концерта, конечно же, стала песня «Дом восходящего солнца», превращенная музыкантами в поэму с вдумчивым гитарным акустическим вступлением и развернутыми органными и гитарными импровизациями.
Однако, при всем моем уважении к Бёрдону, могу сказать, что это был обычный концерт профессиональных музыкантов. Хорошо, что они добрались до Москвы, и концерт состоялся. Жаль, что слишком поздно. Бунтарь, совершивший революционный прорыв в музыке и головах тогдашних тинейджеров, в 1964-м году занимавший первые строчки хит-парадов, активно продвигавший блюз и соул на британский континент, смущавший английский истеблишмент своим рычанием и воплями – уже давно… дедушка! Шутка ли, через месяц певцу исполняется шестьдесят девять лет! И хотя он еще бодр и полон сил, а его голос и сейчас звучит – дай Бог каждому, но вот…пюпитр для текстов песен и черные брюки на нем и участниках группы очень уж напоминают эстетику отечественных ресторанных музыкантов на закате лет.
Я вышел из зала со смешанными чувствами. Бёрдон не исполнил ни одной своей оригинальной композиции, весь концерт, так или иначе, крутился вокруг блюза. Я очень люблю блюз. Блюз – это чудо, это страсть, это жизнь. Но Эрик Бёрдон – это ведь не только блюз, и любили мы его больше за сочное блюдо из сырого рока с безостановочными моторными разработками, и за терпкие баллады с неожиданными взрывами экспрессии и гаражным саундом, приправленные острым психоделическим исполнительским исступлением. Animals в неполном составе, точнее, Animals II*, заскочившие в Москву десять лет назад, произвели большее впечатление. Или же причина скепсиса в нервотрепке и беготне по этажам и лестницам ММДМ?..
На улице трое мужиков распевали «…please, don’t let me be misunderstood». В ответ я попытался выкрикнуть «boom boom, boom boom!». Но меня никто не поддержал. Площадь у Дома Музыки была пуста.
* Хилтон Вэлентайн, Джон Стил, Дэйв Роуберри
