Несказанный переполох случился на этой неделе в литературствующем мирке отечественного бомонда. Сначала пропала, а затем обнаружилась многократно размноженной рукопись последнего романа Марии Голованивской.
Несколько месяцев назад широко известная в узком кругу литературных эстетов Мария Голованивская со всею торжественностью сообщила общественности о своей очередной творческой беременности. Вынашивала талантливая писательница свое экзистенциальное дитя шумно. Внимания требовала немеряного, поэтому в процесс поневоле оказались вовлечены все друзья и знакомые. Любопытство сочувствующих оказалось столь сильным, что радость разрешения от бремени ощутила не только сама творческая единица, но и все вокруг. Слава Богу, роды были хоть и мучительными, но непродолжительными.
Появление на свет плода любви к писанию порадовало несказанно. Третий по счету роман Марии нареченный “Я люблю тебя” оказался вполне достойным продолжением первых двух. Один из них увидел свет в 1994 и назывался “Двадцать писем Господу Богу”, второй “Противоречие по сути” появился в 1996 году.
Взяв в руки “перо” (коим ныне является вполне прозаичная клавиатура компьютера), Мария в очередной раз доказала, что очень талантлива. И умеет писать про любовь. Разную. Но очень страстную. Не психопатологическую. А весеннюю. То есть глубоко гормональную. А следовательно всепожирающую. Как сама неуемная во всех смыслах Маша.
Именно так в быту зовут девушку-писательницу с фактурой подростка и темпераментом младенца. Близкие же друзья зовут незаурядное дарование просто Марья (не путать с “Просто Мария”!). Творческий путь Маши-Марии был хоть и не тернист, но витиеват. Готовя себя к ученой карьере, М.Голованивская с легкостью защитила сначала кандидатскую диссертацию, потом докторскую. В свободное от научных изысканий время пописывая рассказы и повести, к которым относилась весьма легкомысленно. Как к побочному продукту своего организма.
Когда впереди замаячила профессура, Маша решила приостановить свое изыскательское рвение, поскольку из профессоров дорога только в академики, а оттуда прямо в гроб. Что, учитывая юный возраст доктора наук, было бы, явным образом, преждевременно. Поэтому Мария решила временно перенести центр тяжести на литературно-творческую деятельность. И стала обильно публиковаться.
Попутно Маша попробовала себя и в жанре публицистики, ненадолго освятив своим присутствием издательский дом “КоммерсантЪ”. Но удушливо местечковая атмосфера сего печатного органа (в котором твердый только знак) оказалась слишком затхлой для могучего интеллекта ученого-писателя. Ныне Мария восседает в директорском кабинете одной раскрученной конторы, где лениво мечет свои гениальные идеи в свиную копилку отечественного PR-а. И это нисколько не мешает ей продолжать свои литературные эксперименты.
А упомянутый переполох был вызван тем, что единственный распечатанный экземпляр романа “Я люблю тебя” был просто-напросто украден с ее письменного стола кем-то из близких знакомых Марии. И теперь уже многократно размноженный благополучно гуляет по рукам просвещенной, хоть и не всегда этически грамотной общественности. Глупо же отказываться от прочтения сего бесподобного опуса только на основании того, что рукопись еще не вполне отредактирована.
Остается добавить ко всему вышеизложенному, что непорочное зачатие девы Марии случилось, по всей видимости от святого духа Владимира Набокова, перечитавшего на досуге вечности Уильяма Шекспира. Обратив свой взор на Россию наших дней, великий русский писатель-психолог задумался невзначай о том, что стало бы со страстной Джульеттой, родись она лет сорок пять тому назад на родине Льва Толстого? За чем и был застукан творческой интуицией юного, по сути, дарования Марии Голованивской. Которую некоторые уже называют российской Франсуазой Саган. Что, безусловно, комплимент француженке.
Неясным пока остается лишь одно: кто из наших издательских монстров подсуетится и первым предложит свои услуги молодой писательнице? Учитывая, что текст, обрамленный восторженными отзывами, уже стал предметом обсуждений.
Побеждает, как известно, сильнейший. Просто хотелось бы, чтобы это произошло поскорее. Потому что рукопись на книжной полке не стоит. Все время сползает, зараза.
М.ЛЕСКО.
