Жили старик со старухой.
Жили-горевали, с хлеба на квас перебивались. С весны до осени беду
бедовали: лебедой да ягодами кормились.
Как-то раздобыл старик лукошко пшеницы и говорит:
- Все люди сеют да пашут, посеем и мы – будет у нас осенью свой хлеб.
Посеяли. Уродилась пшеница на славу. Старик со старухой
не нарадуются, ходят каждый день, пшеницей любуются: пшеница стеной
стоит, колос колоса тяжелее. Соседи завидуют:
- Эдакого урожая век не видано!
Приспело время хлеб убирать. Старик серпы наточил:
- Завтра, старуха, пойдём пшеницу жать!
В ту пору поднялся сильный ветер, налетела чёрная туча и
выпал на старикову делянку крупный град. Тем градом выбило всю
пшеницу, ни одного колоска не осталось.
Закручинился старик, голову повесил, а старуха ругается:
- Всю жизнь я с тобой, с бесталанным, горе горевала. Ни в
чём тебе удачи нет. В кон-то веки разжились семенами да вырастили
пшеницу – и тут лихо пристигло, стряслась беда. На иных полосах колоса
не попортило, а у нас и зерна не осталось.
Утешает старик:
- Не плачь, старуха, не горюй, слезами да руганью убытков
не воротишь. Тучу ветер пригнал, станем управу искать – пусть ветер и
убытки возместит.
Ещё пуще старуха заругалась:
- Совсем ума лишился, мелет языком, чего слыхом не слыхано. Ищи-ка теперь ветра в поле! А старик своё твердит:
- Пойду с ветра спрашивать: ветер виноват – ветер и в ответе.
Обулся, оделся, взял в руки батожок и тронулся в путь-дорогу.
Шёл он долго ли, коротко ли, близко ли, далёко ли и
добрался до высокой горы. Возле горы стоит большая изба. В избе четыре
крыльца: одно выходит на восход солнца, другое – на полдень, третье -
на запад, а четвёртое крыльцо – на полночь.
В ту пору загремели вёдра, спустилась по воду к реке старуха, старая-престарая – чуть только на ногах держится. Зачерпнула воды.
Поздоровался старик:
- Здравствуй, бабушка! Дай-ка подсоблю тебе воду донести.
- Здорово, добрый человек! Спасибо на приветливом слове.
Проходи в избу, отдохни с дороги, а с вёдрами я и сама управлюсь: я
ещё могутная.
Поднялись на крыльцо, вошли в избу. Старуха стол накрыла, гостя накормила, напоила, на печь уложила и стала выспрашивать:
- Куда, добрый человек, идёшь, куда путь держишь? По своей ли воле к нам попал или неволя-нужда привела?
- Ох, бабушка, не знаешь ты моей беды. Вырастили мы со
старухой пшеничку, да пригнал ветер тучу с градом, и выбило всё
начисто – зёрнышка не осталось. Нечем нам жить, хоть ложись да
помирай. И вот пошёл я по белу свету управы искать.
- Ну, коли так – дело поправимое. Я ведь мать всех
четырёх ветров, и сыновья из моей воли не вышли. По всему видать,
обидел тебя озорник Полуночник, мой меньшой сын, горазд он на такие
дела. Повремени немного: воротятся сыновья домой, заставлю виноватого
тебе убытки воротить.
Через малое время послышался шум с восточной стороны,
распахнулись двери с восточного крыльца – прилетел Восточный ветер.
Вслед за тем пахнуло теплом с полуденной стороны – и слетел в избу с
полуденного крыльца ласковый Полуденный ветер. И в ту же минуту из тех
дверей, что на закат солнца выходят, явился Западный ветер. Как вдруг
загремело, зашумело кругом, изба заходила ходуном – и с хохотом да с
присвистом ворвался в избу с полуночной стороны Полуночник-ветер.
- Ох, и задал я сегодня страху судам на море! Наигрался, натешился, есть хочу!
Старуха тем временем на стол накрыла, накормила, напоила сыновей и говорит:
- Ну, кто из вас, сынки, недавно беду натворил?
Позвала старика:
- Ступай, говори, не бойся ничего! Старик спустился с печи и рассказал всё, как дело было. Присмирел Полуночник, голову опустил.
- Видно, ты, Полуночник, виноват,- сказала мать,- тебе и ответ держать.
- Ничего, мама,- Полуночник головой тряхнул,- всё дело
поправится! А ты, гость дорогой, смел да напорист – эдаких я люблю.
Коли не побоялся на меня управу искать да всю правду в лицо сказать,
будь мне названым братом, а о потере не печалься.
Достал из-за пазухи свёрток, подал старику:
- Вот тебе скатерть-самобранка – всегда будешь сыт.
Только скажи: “Попить, поесть!” – разверни скатерть – и ешь, пей, чего
только душа пожелает. Только, чур, уговор: пойдёшь домой – на
постоялый двор не заходи.
Старик поблагодарил своего названого брата да мать
четырех ветров за ласковый прием, за угощение да за подарок и
отправился в обратный путь.
Шёл, шёл, шёл и так крепко притомился, совсем из сил выбился, сам думает:
“Придётся переночевать, сегодня домой всё равно не
попасть. Чего это Полуночник не велел мне на постоялый двор заходить?
Ведь не в поле мне ночевать! Хлеб свой – хоть у попа стой”.
И зашёл на постоялый двор. Сел у стола, отдыхает, хозяин спрашивает:
- Может, поужинать собрать? Заказывай!
- Ничего мне покупного не надо, всё у меня своё есть.
С теми словами достал из-за пазухи скатерть, развернул и говорит:
- Попить, поесть!
Батюшки-светы, откуда что взялось: наставились кушанья
разные, меда душистые, закуски, заедки всякие – стол ломится! Пей, ешь
– душа мера!
Хозяин остолбенел, глядит во все глаза, слова вымолвить не может. Эдакого дива век не видал.
И старик рад-радёхонек:
- Будет теперь нам со старухой чего пить, есть, будет чем и добрых людей употчевать. И на радости зовёт хозяина:
- Садись со мной ужинать и своих всех, кто у тебя есть, зови – угощенья на всех достанет.
Хозяин кликнул жену да ребят, и подсели все к старику за стол. Сидят угощаются.
Тут хозяину и запала дума:
“Вот бы эта скатерть мне пригодилась!”
После ужина старик повалился на лавку и крепко уснул.
Хозяин подменил скатерть-самобранку точь-в-точь такой же по виду
простой скатертью.
На другое утро старик пробудился ни свет ни заря и скорым-скоро пошёл домой.
Старуха встретила его бранью:
- Где тебя только леший носит? Дома ни зерна хлеба, ни полена дров нету, а ему и горя мало!
- Молчи, старуха! Садись за стол, угощайся, чего только
твоя душа пожелает, пей, ешь вволю! Усадил старуху за стол, развернул
скатерть:
- Попить, поесть! Что такое? Нет ничего…
Старик ещё раз скатерть тряхнул, развернул, рукой прихлопнул:
- Попить, поесть! Опять ничего.
Старуха не вытерпела, вскочила, схватила сковородник:
- Ох ты, пустомеля, шутки шутить да насмехаться вздумал! – И раз, раз сковородником: – На вот, на тебе, постылый!
Насилу вырвался старик из избы – да наутёк.
Остановился за околицей:
- Тут что-нибудь да не так. Видно, Полуночник обманул меня. Ну, да не на того напал! Теперь мне дорога знакомая.
И пошёл к матери четырёх ветров.
Много ли, мало ли, долго ли, коротко ли шёл и пришёл к
высокой горе, к большой избе с четырьмя крыльцами. Вечером дело было.
Как раз братья-ветры со всех четырёх сторон домой торопились.
Подхватили гостя и снесли в избу.
Поздоровался старик с матерью четырёх ветров да с братьями-ветрами и говорит Полуночнику:
- Не по-братски ты, названый брат, поступаешь. Твоя
скатерть-самобранка всего один раз меня накормила, напоила, да на том
дело и кончилось. Гоже ли так надо мной насмехаться?
- Погоди, погоди, – говорит Полуночник. – Заходил ты на постоялый двор?
- Заходил.
- Ну, вот сам себя во всём и вини, коли меня не
послушался.- Достал кошелёк из-за пазухи. – Возьми этот кошелёк и
ступай. Никогда у тебя ни в чём нужды не будет. Что понадобится,
потряси кошелёк – и сколько надо денег, столько и натрясёшь. Да
смотри, помни моё слово: никуда дорогой не заходи.
Гостя накормили, напоили, и отправился он домой. Скоро сказка сказывается, а ещё того пуще старик домой торопится.
Шёл да шёл и дошёл до того самого постоялого двора, где раньше останавливался.
“Совсем я отощал, да и ноги больше не гнутся, всё равно до дому сегодня не дойти. Зайду переночую”.
Зашёл, поздоровался. Хозяин постоялого двора узнал старика, ласково поздоровался, встретил, как родного:
- Садись, отдыхай, добрый человек. Коли не побрезгуешь нашим угощением, заказывай попить-поесть с дороги.
“Дай попробую, чем меня наградил Полуночник!”
Велел подать ужин, да и зовёт:
- Садись, хозяин, и своих всех зови, да что есть у тебя в печи, всё на стол мечи! За всё рассчитаюсь, в убытке не останешься.
Хозяин засуетился, наносил разных кушаньев да всяких напитков, позвал жену да детей, и все стали угощаться.
Пьют, едят, а хозяину не терпится узнать, какая у старика
диковинка есть. Всё новых и новых кушаньев требует, а чем станет
рассчитываться?
Терпел, терпел и говорит:
- Ну, добрый человек, спасибо за угощенье, пора отдыхать. Завтра ведь рано, чай, пойдёшь – рассчитаемся за всё сегодня.
Старик достал из-за пазухи кошелёк-самотряс. Тряхнул раз,
другой – и посыпалось серебро да золото. Натряс, насыпал полное блюдо
денег.
- Бери, хозяин, всё твоё – у меня этого добра хватит!
А сиделец уставился на старика, сидит, молчит. Потом
схватил блюдо и ну деньги руками перебирать: деньги правильные, золото
да серебро настоящее.
- Вот это диковина!
Повалился гость спать и уснул крепким непробудным сном. Спит, беды над собой не чует, а беда-невзгода тут как тут.
Разыскал хозяин постоялого двора такой же кошелёк и
подменил стариков кошелёк-самотряс. Поутру рано вскочил старик и пошёл
домой.
Дома только успел через порог переступить, выхватил из-за пазухи кошелёк, показывает:
- Не бранись, старуха, на этот раз без обмана. Подай скорее лукошко, денег натрясу, и ступай на базар, покупай чего надо.
Поглядела старуха недоверчиво. Принесла лукошко, ждёт, чего будет?
Тряхнул старик кошельком раз и другой, выпала старая
медная пуговица – и больше ничего нет. Снова стал трясти кошелёк.
Тряс, тряс – всё без толку.
Тут старуха давай старика потчевать тем, что под рукой было.
Бьёт, а сама плачет, бранится:
- Ох ты, пустозвон, пустомеля, загубил меня, горемычную!
Всю жизнь с тобой промаялась, хорошего дня не видала, а на старости
лет и совсем рехнулся, день ото дня глупее становится.
Била, покуда лукошко не рассыпалось, потом кинулась за
кочергой. А старик – дай бог ноги – выскочил из избы и бежал до тех
пор, покуда деревня из глаз не скрылась. Остановился: “Ну куда теперь
податься? Старуха бранится да дерётся, а мне после таких обманов и на
глаза ей показаться нельзя. Покуда управы не найду, домой не ворочусь.
Уж не подменил ли хозяин постоялого двора мои диковинки? Либо ветер
Полуночник насмехается? Пойду к своему названому брату: хозяин
постоялого двора, коли и подменил скатерть да кошелёк, всё равно не
признается”.
Третий раз пошёл старик к высокой горе.
Ветер Полуночник дома был. Вышел он из избы и неприветливо встретил старика:
- Я всё про тебя знаю. Опять меня не послушался, пеняй
теперь на себя! На вот тебе эту суму и живи своим умом. Пристигнет
нужда – встряхни суму да скажи только: “Сума, дай ума!”-и увидишь, что
будет. А теперь прощай!
Ничего больше не сказал Полуночник, засвистал, загикал, взвился под облака и улетел за тридевять земель, за тридевять морей.
Надел старик суму и поплёлся обратно. Идёт и думает: “Хорошо бы поесть-попить!” И снял суму с плеч да крикнул:
- Сума, дай ума!
В ту же минуту выскочили из сумы два молодца с дубинками и
принялись старика бить-колотить. И до тех пор били, покуда он не
догадался крикнуть:
- Двое, в суму! Молодцы тотчас скрылись.
Сперва старик опешил, а потом понял, зачем Полуночник наградил его этой диковинкой…
- Видно, не Полуночник, а хозяин постоялого двора подменил скатерть и кошелёк. Ну, теперь знаю, что надо делать!
Идёт знакомой дорогой, усмехается: “Подменить-то ты подменишь, сиделец, и ума попросишь на свою беду!”
Дошёл до постоялого двора, а хозяин увидал его в окошко, выскочил на крыльцо:
- Заходи, заходи, гость дорогой!
Привёл старика в горницу и вьюном вьётся:
- Кафтан вот сюда повесим, а батожок в этот угол
поставим.- Пододвинул скамейку к печке: – Садись, грейся, а я велю на
стол собирать, сегодня мой черёд тебя угощать.
Суетится, кричит:
- Жена, жена, радость-то у нас какая! Поди сюда!
Выбежала хозяйка, ласково, приветливо поздоровалась.
А хозяин шумит, не унимается:
- Живо на стол собирай. Ставь самые лучшие кушанья, да не жалей, побольше давай!
“Не иначе как к суме подбирается”,- усмехается про себя старик.
Стол накрыли, всякой снеди наставили. Старика усадили на самое почётное место:
- Ешь, гость любезный, да сказывай, где побывал, чего
повидал. Мы домоседы – нигде не бываем, ничего не знаем. Что на белом
свете творится?
Старик угощается да беседу ведёт, а хозяин от сумы глаз отвести не может.
- Отведай вот этого ещё, не обижай отказом. Кланяйся, жена, потчуй гостя дорогого!
А старик ест, не отказывается.
Пировали, столовали, не утерпел хозяин и спрашивает:
- Скажи, гостенёк любезный, что у тебя в этой вот суме – поди, опять какая-нибудь диковина? Старик отвечает:
- Это не простая сума, а из чудес чудо. Встряхнёшь её да
скажешь: “Сума, дай ума!” – тотчас выскочат чародеи и всё, что только
пожелаешь, сделают для тебя. Вот она, какая сума!
Слушает хозяин старика, умильно на него поглядывает, а сам думает: “Ну, не я буду, коли этой сумой не завладею!”
Поужинали, отвели гостя в дальний покой, уложили на мягкую перину:
- Спи, отдыхай!
А хозяину не спится. Добыл он точь-в-точь такую же по
виду суму и, как уснули все в доме, пробрался в гостев покой, повесил
на гвоздь свою суму, а старикову унёс в свою горницу.
Разбудил жену:
- Погляди, что я принёс. Теперь все мои желания
исполнятся. Перво-наперво пусть чародеи поставят нам дворец краше
царского да имение большое дадут, и станем мы жить боярами в большом
почёте.
И тут же не удержался, встряхнул суму:
- Сума, дай ума!
Выскочили два молодца с дубинками и принялись хозяина с
хозяйкой потчевать, только дубинки посвистывают. Сиделец с женой
кричать боятся, а молодцы из сумы знай бьют, колотят.
Невмочь стало терпеть, просит хозяин, умоляет:
- Смилуйтесь, добрые молодцы, пощадите нас! Пригоршни денег насыплю!
А двое из сумы на то не взирают, молотят хозяина с хозяйкой, будто горох на току.
В голос заплакала хозяйка. И хозяину невтерпёж, закричал благим матом:
- Караул! Ратуйте!
Старик услышал крик, лежит, посмеивается. А хозяин безутешно кричит, надрывается:
- Караул! Убивают! Ратуйте!
Помедлил старик малое время: “Ну, теперь пора идти, а то забьют вора насмерть”.
Пришёл, а хозяин с женой уж в лёжку лежат, ойкают. Взмолились гостю:
- Уйми, добрый человек, своих драчунов, не оставь сиротать наших детушек!
- Отдайте мою скатерть-самобранку да кошелёк-самотряс, тогда выручу из беды.
- Что ты, кормилец, где я возьму скатерть-самобранку да кошелёк-самотряс? Век у меня таких диковин не было!
- А как к тебе моя сума попала? Слушай, хозяин, не отдашь
скатерти да кошелька, забьют тебя молодцы из сумы насмерть. Больше я и
слова не скажу.
Тут хозяйке совсем невмоготу стало, залилась слезами:
- Да повинись ты, муженёк, своя жизнь дороже скатерти да кошелька, пропади они пропадом!
И хозяину невтерпёж побои выносить:
- Уйми молодцов, а я тебе верну и скатерть-самобранку и
кошелёк-самотряс, да ещё и лошадь с санями впридачу дам, только не губи
нас!
Старик только того и ждал. Крикнул:
- Двое, в суму!
Скрылись молодцы с дубинками, а хозяин с женой лежат да стонут:
- Ох, тошнёшенько, косточки целой не оставили, совсем
изувечили! Кто нас кормить-поить станет? Хоть бы ты, добрый человек,
пожалел нас – дал нам скатерть-самобранку либо кошелёк-самотряс!
Рассердился старик:
- Мало вас поучили, видно! Живо подавайте скатерть да кошелёк, а то кликну молодцов из сумы, и пеняйте тогда на себя.
Тут хозяин медлить не стал, вынул из сундука скатерть да кошелёк:
- Бери, бери, нам твоего не надо.
Старик встряхнул скатерть, развернул и молвил
- Попить, поесть!
В ту же минуту появились разные кушанья, свернул скатерть, спрятал за пазуху:
- Моя!
Тряхнул раз, другой кошельком – посыпалось серебро да золото:
- И кошелёк мой!
Спрятал кошелёк, взял суму:
- Запрягай, хозяин, коня, мне ехать пора.
Хозяин велел работнику коня запрячь и вышел во двор гостя проводить, а сам всё охает да стонет. Старик сел в сани:
- Ну, прощай, хозяин! Урока не забывай и помни: коли услышу, что на чужое добро заришься, худо тебе будет.
И уехал. Едет да посмеивается:
“Теперь надо бы старуху поучить немного, а то совсем от рук отбилась, поедом ест”.
Подкатил к дому:
- Тпррру!
Выбежала старуха на крыльцо, увидала старика, зашлась в ругани:
- Всю осень до зимы прошатался неведомо где. А теперь явился! Кто для тебя хлеб припас?
- Погоди, старуха, поди в избу. не мёрзни! Зашли в избу,
старуха не унимается, бранится. Тут старик встряхнул суму да как
крикнет:
- Сума, дай старухе ума!
Выскочили молодцы с дубинками: кого надо уму-разуму поучить?
Испугалась старуха:
- Ох, старичок, не тронь меня, пожалей! Век тебе слова поперёк не скажу!
- Ну вот, давно бы так,- сказал старик. И крикнул: – Молодцы, в суму!
Скрылись молодцы с дубинками, а старик встряхнул, развернул скатерть и говорит:
- Попить, поесть!
И откуда что взялось: наставилось на стол разных кушаньев да напитков всяких.
Глядит старуха и глазам не верит – век эдакого чуда не видала.
А старик зовёт:
- Садись, ешь, чего только душа пожелает! Это всё теперь наше.
Напоил, накормил старуху, потом взял в руки кошелёк-самотряс:
- Гляди!
Встряхнул кошельком раз, другой – и посыпалось серебро да золото, золото да серебро.
- И это всё наше.
Обрадовалась старуха. Старик рассказал, как эти диковинки
достал, и как хозяин постоялого двора два раза его обкрадывал, и как
он заставил вора отдать ему скатерть-самобранку и кошелёк-самотряс.
- Ну ничего, старичок, что было, то прошло, пусть быльём
порастёт, а у нас с тобой теперь всего вдоволь: и самим есть что
попить-поесть, и добрых людей употчевать хватит.
Стали с тех пор старик да старуха жить да быть
припеваючи. И кто из соседей в беду попадёт, всем старики помощь
оказывают. И ото всех им почёт да уважение.
В ту пору воротился откуда-то из-за моря барин-помещик.
Прослышал он, что старик со старухой живут в большом достатке, велел
позвать к себе. Пришёл старик. Барин спрашивает:
- Был ты, как помню, самый что ни есть последний бедняк, а
теперь богатым хозяином стал. Сказывай без утайки, откуда что
взялось?
Рассказал старик всё начистоту, а барин ему:
- Ни в жизнь не поверю в эти россказни, покуда своими глазами твоих диковинок не увижу.
- Так за чем дело стало! – старик говорит.- Пожалуй сам ко мне, и я покажу тебе и скатерть-самобранку и кошелёк-самотряс.
Барин приказал тройку лошадей заложить в карету. Сел и старика посадил с кучером на козлы.
- Пошёл! А ты, мужик, показывай дорогу. Приехали. Привёл
старик барина в горницу, усадил в красный угол. Старуха принесла
скатерть-самобранку:
- Гляди, барин!
Старик встряхнул скатерть, развернул и молвил:
- Попить, поесть!
Уставился стол всякими кушаньями да разносолами.
- Отведай, сударь, нашего хлеба-соли, буде не побрезгуешь,- потчуют старик со старухой.
Барин того попробовал да другого – приятно, вкусно, лучше не надо. Напился, наелся до отвала.
- Ну, про скатерть-самобранку ты говорил правду, покажи теперь кошелёк-самотряс!
Принёс старик кошелёк. Раз, другой тряхнул – и посыпалось
серебро да золото, золото да серебро. У барина глаза разгорелись.
Глядит на деньги – не наглядится. Потом говорит:
- И про кошелёк-самотряс твоя правда. А теперь слушай мою
правду: живо заверни скатерть-самобранку да кошелёк-самотряс в новую
чистую холстину и неси за мной в карету.
- Смилуйся, сударь! – просят старик со старухой.- Как же
так? Ведь эти диковины ветер Полуночник дал нам, а не тебе. Барин
ногой топнул:
- Молчать! А не то прикажу на конюшню отвести, всыпать по
сотне розог, сразу умнее станете. Ваше ли холопское дело мне
перечить? Вы оба мои, и всё, что есть у вас, тоже моё. Поняли?
- Как не понять! – говорит старик.- Всё как есть поняли.
- А поняли, так поторопитесь – я ждать не стану!
- Принеси, старуха, мою новую суму, не видишь, барин торопится. Извини, ваша милость, не случилось у нас дома новой холстины.
Старуха принесла суму, а барин торопит:
- Поскорее укладывайте!
- Сейчас, сейчас, барин!
Старик встряхнул суму и крикнул:
- Сума, дай ума!
Выскочили молодцы с дубинками.
- Дайте ума барину, чтобы навек запомнил, не зарился на чужое.
Принялись молодцы барина дубинками охаживать. Он сперва отмахивался да ругался, потом закричал:
- Эй, кучер, ступай на выручку!
Кучер прибежал. Раз, другой попало и ему дубинкой, и он боком, боком – да и прочь из горницы.
А молодцы из сумы бьют барина, колотят, только дубинки посвистывают.
- Смотри, мужик,- закричал барин,- выпусти меня, покуда насмерть не забили! Ведь тебе придётся в ответе быть!
- Обо мне, барин, не печалься,- старик отвечает,- мне всё едино: семь бед – один ответ, а без тебя хоть людям полегче будет!
Тут барин на колени упал:
- Отпусти живого! Зарок даю: никогда на чужое добро зариться не стану!
- Не из того теста ты слеплен, чтобы на чужое не
зариться. Вот буде напишешь нам, всем твоим мужикам, вольную да
откажешься от именья и уедешь отсюда, так и быть – живым оставлю, а не
то тебе одна дорога – на погост.
А молодцы знай бьют, колотят, своё дело правят.
Не утерпел – закричал барин:
- Ох, ох, я на всё согласен! Давай скорее перо, чернила и бумагу, всё, как ты говоришь, напишу, только отпусти живого!
Принёс старик перо, чернила да бумагу и велел молодцам из
сумы обождать. Барин написал всем своим мужикам вольную и имение
отписал крестьянам. Тут старик крикнул:
- Двое, в суму!
Скрылись молодцы, а барин насилу поплёлся из избы и говорит:
- Завтра уеду, а ты, мужичок, никому не говори, что меня тут побили.
На другой день барин и правда уехал. Ведь что написано пером, того не вырубишь топором.
А мужики землю разделили и стали жить-поживать да старика
хвалить. И по сей день живут, поживают, никакой беды не знают и год
от году всё лучше да богаче, а про барина-помещика только в сказках
рассказывают.
Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец.
