Саратовские страдания начинаются в Домодедово. Нелетная погода заставляет вспомнить знаменитую песню Владимира Высоцкого о том, что его «не принимают». Люди застревают в Москве на несколько суток, ночуют (за счет саратовской авиакомпании) штабелями в общежитии для летчиков (правда, не на полу и на подстилках, как иностранцы-транзитники в Шереметьево). Ностальгия по неустроенному советскому (и боюсь, досоветскому) быту становится определяющим настроением, вполне соответствующим поездке «к тетке, в глушь, в Саратов», тем более, что попытка уехать на поезде оборачивается полным фиаско – мест на ближайшие дни не предвидится. На Павелецком вокзале вообще царит полный сюрреализм: часовые очереди к кассам и мистические поезда… В электронном расписании поезд №17 значится, в справочном бюро говорят, что такого поезда вообще сегодня нет, в кассе – что на него нет мест, а спекулянт предлагает «сидячие места в купе проводника» (по-видимому, на коленях у последнего или у последней, что открывает широкие эротические перспективы)…
Поясню, что речь идет о попытке прорваться на IV Международный телекинофестиваль документальной мелодрамы «Саратовские страдания». Нас, потерпевших бедствие, четверо: итальянский режиссер Стефано Миссио, председатель жюри фестиваля, культовый режиссер Алексей Федорченко из Екатеринбурга (его мифическим героям было легче оказаться первыми на Луне, нежели нам пробиться на берега Волги), очаровательная (и закаленная в боях) девушка по имени Ксения из красноярского Дома кино и автор этих строк.
И вновь, как в советские времена, связи приходят на помощь там, где предает инфраструктура – организаторы фестиваля с берегов великой русской реки находят друга в Москве, у которого есть джип и возлюбленная в Саратове, и он за ночь довозит нас до места преступления. Три часа выезжаем из столицы нашей Родины, два часа плутаем по бывшему административному центру немцев Поволжья (то есть Саратову), остальное время едем по пустыне среди снегов, опять-таки напоминающих ушедшую юность: зимние поездки по архитектурным памятникам в годы учебы в МГУ, водку стаканами и объятия для сугреву, а также запретные в те годы блатные романсы о большом ученом и сером брянском волке, ныне звучащие на шоферском радио «Шансон»…
Великая российская провинциальная культура жива, и в ней почти ничего не меняется. Подъезд в роскошном некогда доме моей любимой саратовской тетки, ныне 80-летней Ирочки (а она действительно существует и по-прежнему здорова и энергична), как живая старина, обшарпан, стены (и подъезда, и лифта) покрыты крылатыми формулировками, а на самом доме (как, впрочем, и по всей улице, где он находится) никаких там номеров и прочих опознавательных знаков…
«Страдания» – местный жанр душещипательных частушек. Гениальная по оригинальности и простоте концепция фестиваля, как утверждает устная легенда, была некогда (по-видимому, в доисторические времена) придумана директором московского Музея кино Наумом Клейманом и руководительницей фестиваля, обворожительной и замученной Татьяной Зориной. Вот и чередуются на небольшом, но насыщенном страданиями экране кинотеатра с символическим названием «Пионер» снятые нашим другом итальянцем сербские трубачи, русская женщина Светлана Сидорова, саратовские девчата-2007 из МЧС и киномеханики-энтузиасты из американской глубинки, Индии, Черной Африки и Северной Кореи. В составе жюри есть даже напоминающий о далеком прошлом живой немец. А на заледеневших улицах Саратова немцев уже давно нет – все разъехались, зато по-прежнему много холостых парней, и девушки, по-прежнему страдая, любят женатых.
Кирилл РАЗЛОГОВ.
Полная версия статьи опубликована в журнале “Компания” №44 (487) за 2007 г. (главный редактор Евгений Ю.Додолев).
