Дружно жить многим еще не хочется.
Но, вероятно, придется
Случаются в жизни события, внешне не особенно впечатляющие, но которые тем не менее знаменуют собой торжество новых тенденций, именно им и суждено доминировать в общественной жизни долгие годы. Для меня лично (не настаиваю) такими событиями представляются прошедшие майские праздники.
Прошли они на удивление спокойно: никакие прежде обещанные беспрецедентные по размаху антиправительственные манифестации страну до основания не потрясли. Соотношение в Москве тех, кто вышел на улицы под вполне мирными лозунгами профсоюзов, и участников «левого марша» протеста составляло примерно 10:1.
О чем это говорит? О необычайной популярности и силе российских профсоюзов? Нет, конечно. Думается, их руководителям не стоит обольщаться. Дело в другом. Мирное и незлобивое шествие в духе советских первомайских манифестаций оказывается для людей куда привлекательнее, чем «громокипящие» и насыщенные духом протеста и отрицанием всего и вся митинги левых.
Из этого можно сделать только один вывод: потенциал политического протеста упал в России почти до нуля. События, аналогичные октябрю 1993 года, ни в какой обозримой перспективе не предвидятся. И это правильно. Хватит убивать людей во имя «идеи», а на деле только потому, что два клана не поделили власть и богатство, не ими созданное.
Горбачевско-ельцинская «революция» окончательно завершилась. В своем большинстве люди смирились с ее итогами. Смирились с тем, что у нас теперь рынок с полнейшим изобилием товаров и услуг (вплоть до самых экзотических вроде торговли рептилиями с Амазонки) и одновременно с превосходящим страны Латинской Америки социальным неравенством.
С тем, что демократия в России предполагает определенный «имущественный ценз». Говорить о правах и свободах человека со «средней по стране» зарплатой 3 200 рублей как-то язык не поворачивается. Наконец, с тем, что наши танки уже не могут за 48 часов выйти к Ла-Маншу и что если с нами еще считаются в мире, то лишь потому, что мы пока еще ядерная держава.
Но – и это, пожалуй, самое главное – большинство из нас поняло, что никто не решит за нас наших проблем: ни МВФ, ни Джордж Сорос ни президент Буш – и что спасение утопающих – коллективное дело рук самих утопающих. Структурные реформы экономики, всюду где бы они ни проводились, занимали долгие годы, прежде чем привести к относительному успеху. Перспектива «светлого будущего» отдалилась куда-то за горизонт.
Увы, мы теперь не первые даже в хоккее.
Но что в связи с этим делать? Встать под знамена «антиглобалистов» и борцов против нового мирового порядка, как предлагают наши ультралевые, которые почему-то смыкаются в этом вопросе с ультраправыми? В качестве таковых «борцов» на страницах газет «Завтра» (сразу оговорюсь, интересная газета, сам там печатаюсь) и «Советская Россия» нам предлагают Саддама Хусейна, Фиделя Кастро, Ясира Арафата, Ким Чен Ира и им подобных.
Не знаю, случалось ли авторам этих публикаций жить в странах, возглавляемых данными лидерами, а вот мне доводилось. Везде одно и то же: нищета народа, репрессии, фальсифицированные судилища над политическими противниками с добытыми с помощью пыток и психотропных препаратов униженными «признаниями» (процесс Арнальдо Очоа на Кубе, например). Мы что, хотим встать в нестройные ряды этих политических авантюристов и принести в жертву жизни еще нескольких поколений во имя несбыточной мечты – противостояния США на мировой арене?
Этим я вовсе не хочу сказать, что нам надо идти на односторонние уступки Западу, не обретая взамен ничего. Мне совсем не по душе такие акции нашей дипломатии, как, например, оставление центра радиоэлектронной разведки в Лурдесе на Кубе. Но, допустим, противопоставить нечто реальное готовящемуся нападению США и Великобритании на Ирак мы просто не в состоянии: эту страну мы «сдали» еще в 1991 году и пути назад уже нет.
Как говорил в свое время Солженицын, нет у нас сил на империю. Нам бы в своих внутренних проблемах разобраться. А главная из них, на мой взгляд, такова: способны ли мы позаимствовать все лучшее, что есть в современных рыночных экономиках, сохранив при этом свою специфику, неповторимость, своеобразие, то есть, сделать то, что в свое время сделала Япония, что сегодня делает Бразилия или Чили?
Если у нас это получится, то важнейшей предпосылкой к тому должен стать девиз «майского» Кота Леопольда: «Давайте жить дружно!» Говорю «майского», потому что к маю у этих благородных животных пропадает злоба и агрессивность.
Нет, я не предлагаю полюбить и бездумно поддержать такие меры властей, как, например, повышение тарифов на все виды коммунальных услуг. Впереди нас ждут – и это нормально! – и митинги, и демонстрации, и массовые забастовки. Во всем мире так. Речь идет о другом: нам надо стремиться как-то преодолеть социальную разобщенность.
Вспоминаю свою первую поездку в Чили. Шел 1983-й год – заканчивалось первое десятилетие правления военных. Ужасы репрессий были уже позади, но страна все еще пребывала во мраке: экономический рост только намечался, народ был погружен в состояние депрессии. Генерал твердой рукой выводил корабль чилийской государственности из той топи, куда его затащили авантюристы – социалисты во главе с Альенде, но издержки были огромны. И вот что меня тогда удивило: доходы чилийских граждан были предельно низкими, но от голода никто не умер. Все помогали друг другу: деньгами, хлебом, кто чем мог. Это явление получило название sociolismo, от испанского слово socio – кум, приятель.
Открываю «Советскую Россию» и читаю письмо учительницы из одного провинциального города: телевизор в доме не работает, лампочка перегорела и некому ее ввернуть в торшер, подъезд грязный и зловонный – словом, мрак беспросветный, и путь один – на баррикады.
Мне всегда было невдомек, почему люди, живущие в одном доме, не объединятся в некий кооператив взаимопомощи. Пусть учительница поможет сыну электрика «подтянуть» русский язык, а электрик ввинтит ей лампочку. Пусть жильцы дома все вместе отремонтируют подъезд и приведут в порядок участок возле дома. И жизнь станет намного лучше, при том что усилия для этого необходимы самые минимальные. Это все же лучше, чем идти на манифестацию и проклинать «антинародный режим». У меня вообще создается впечатление, что главные враги народа (без кавычек!) – это те, кто поджигает лифты, гадит в подъездах, исписывает стены всякой похабщиной. Ох, как бы хотелось, чтобы это были «агенты влияния» Запада, которых можно было бы поймать и обезвредить. Но увы…
Вернусь к той давней поездке в Чили. В маленьком городке (кажется, он назывался Ранкагуа) я решил почистить обувь у местного сапожника. И задал ему совершенно хамский вопрос: «Посмотрите, вокруг столько богатых людей, не обидно ли вам быть сапожником?» Он посмотрел на меня с удивлением. «Без денег плохо, конечно, – сказал он. – Но поверьте, деньги никого счастливым не сделали».
Тогда я ему не поверил. Но впоследствии мне довелось общаться с очень богатыми людьми. И далеко не всем богатство принесло счастье и радость. Дабы не быть голословным, расскажу об одном из них. Примерно восемь лет назад мне довелось работать с Дмитрием Якубовским, жизнь которого могла бы послужить канвой для пары-тройки добротных авантюрных романов. Все его житье-бытье протекало у меня перед глазами: вместе работали в его офисе, занимавшем целый этаж отеля «Метрополь», вместе ездили в его бронированном автомобиле, не пробиваемом из базуки с близкого расстояния, вместе обедали на его даче, где оконные стекла были бронированными и тоже ни из чего не пробивались, вместе летали на его самолете на его «землю обетованную». Не хочу сказать о нем ничего плохого (вообще у меня такое правило – не говорить плохо о тех, с кем работал), но, клянусь, такой жизни, как у него в ту пору, лютому врагу не пожелаешь. День и ночь в окружении охранников (в туалет без них не пойдешь, быстрее к машине, бегом, сейчас могут стрелять, точь-в-точь как в фильме «Шизофрения» у банкира Лозовского), непрерывно приходится играть спектакль, изображая супермена – с партнерами по бизнесу, с журналистами, с помощниками и «помощницами», ни минуты невозможно побыть самим собой или заняться тем, что действительно нравится. А еще зловещее ожидание, что каждый день может стать последним; чем-то Дима досадил службе г-на Коржакова, и она его жестко «прессинговала». Когда Диму посадили в тюрьму, заместитель Коржакова полковник Стрелецкий написал, что для их службы этот факт дороже всех орденов и званий. Скажите честно: вам такая жизнь нравится?
Одного деятеля Французской революции спросили, что он делал в такое бурное время. «Я просто жил», – ответил он. Наверное, это большое искусство – «просто жить» в эпоху великих потрясений. Нашим согражданам это искусство всегда давалось с трудом. Но теперь потрясения, кажется, кончились. И в этих условиях призыв Кота Леопольда становится как нельзя более актуальным.
