ЦЕНА ВОПРОСА

1.

Наша газета опубликовала монолог-жалобу “карамельки” Тани: певица рассказала, как гаишники (сотрудники ГИБДД) в течение дня один за другим опускали ее на деньги за то, что ее авто было разукрашено наклейками (у девушки случился день рождения, и поклонники по-своему ее поздравили). Ей пришлось платить по 150 рублей каждому встречному инспектору, пока очередной страж порядка не сжалился и не поведал Татьяне, что ловкие его коллеги передают по служебной рации информацию, что едет-де такая из себя вся красавица в наклейках и безропотно платит мзду.

Публикация вызвала переполох, и в минувший вторник нашу газету посетил милицейский чин, проводящий служебное расследование инцидента. Его звонки и последующий визит в редакцию были как бы замешаны на некоем недоверии: типа, неужели наши доблестные милиционеры берут взятки. В презумпции того, что инспектора сплошь неподкупны, и подобного рода инциденты случаются лишь “кое-где у нас порой”.

Хотя всякий автомобилист знает, сколько он должен припечатать сотруднику ГИБДД для того, чтобы “забыть” о том или ином нарушении. Сумма зависит и от самого проступка, и от времени суток, от сезона, модели автомобиля и, конечно же, от пола, гардероба и внешних данных нарушителя. Но почти всегда четко определена вилка: “от” и “до”.

Случай с Таней очень нетипичен. Поскольку нетипично правонарушение. Все-таки чаще достают за проезд на красный свет, превышение скорости, обгон по встречной и прочие лихачества. Езда на нестандартно разукрашенном авто – достаточно экзотическое правонарушение.

2.

К чему весь этот разговор? Да к тому, что, когда известно, за что платишь и морально к этому готов, между мздоимцем и плательщиком всегда идиллия. Есть определенные, пусть и негласные тарифы, сложились своего рода традиции.

Именно поэтому, когда возникает нестандартная ситуация, недовольными оказываются обе стороны.

Вот, например, уезжаю как-то поздно вечером с редакционной стоянки. Охранник просит продемонстрировать ему пропуск. Долго инспектирует бумагу. Потом заявляет, что, как ему кажется, у меня есть… еще один пропуск, а два пропуска на одну машину – это непорядок, и надо, мол, заплатить штраф. Бред какой-то! Но главное помнить: Ira furor brevis est*. И стараться поставить себя на место оппонента. Как представляется, товарищ вроде попробовал взять меня “на слабо”. Вдруг имеет место какая-то левота, и тогда “нарушитель” легко отдаст каких-нибудь там 100 рублей, чтобы избежать разборок.

Денег охранник Перепелкин, конечно, не получил. Во всяком случае, в тот вечер и от меня. Главным образом потому, что, во-первых, по закону “не было состава преступления”, а во-вторых, у нас в Издательстве не сложилась (по крайней мере, пока) традиция отстегивать охранникам каждый раз, когда машина уезжает со стоянки в непривычно позднее время.

Хотя, если с автомобилями, припозднившимися на редакционном пятачке, регулярно будут случаться неприятности (сахар в бензобаке, разбитые фары, проколы колеса), то, надо полагать, каждый предпочтет приплачивать за сверхштатную бдительность сотрудников охраны. То есть все в наших руках. Перепелкины должны эксплицидно проговаривать, что так мол и так, дайте, барин, на чай, а то как бы с вашим джипом не случилась неприятность. А наше дело – либо посылать перепелкиных по ведомому им адресу, либо на всякий пожарный случай откупаться.

3.

Еще эпизод. Девушка (уже, впрочем, немолодая, но улыбчивая) мне не дала. Справку. Да, мне нужно было взять в ДЕЗ выписку-справку, а мне ее не дали. Вообще говоря, ничем конкретно не мотивируя. То есть, как опять же мне представляется, просто вымогали немножко денег, исходя из девиза незабвенного Лившица, что “делиться надо”. И в самом деле, сотрудники низшего звена в бюджетных организациях получают очень мало, а зависит от них порой очень много. Поэтому легко понятен и объясним соблазн слегка заработать на скромных взяточках.

Тем более, что альтернативы никакой нет, и коль скоро нужна справка по определенной квартире, все равно надо будет обратиться к тому же самому чиновнику, и если твое лицо (одежда, манеры, прическа, акцент, возраст, пол) хоть чем-то не приглянулось, то беда.

Говорят, надо быть проще.

И еще говорят, улыбаться надо.

Ну а если Создатель обделил шармом и обаянием?

Ну да ладно.

Конечно, можно отложить работу, взять отпуск и посвятить время добыванию пресловутой бумаженции. И будучи посланным, пойти наверх. Но… Увы, вертикаль власти ныне размыта основательней брегов Москва-реки. И, строго говоря, никто никому фактически неподчинен.

Тем не менее, над начальником участка №1 (где мне и было отказано в злополучной справке) Валентиной Николаевной Логиновой вроде как есть директор ДЕЗ Государственного Унитарного Предприятия “Проспект Вернадского” Римма Абдуловна Салахова, а в управе района “Проспект Вернадского” Западного административного округа несет тяжкое бремя руководства замглавы Валерий Александрович Веселов… Есть префектура, etc. вплоть до столичного мэра Юрия Михайловича Лужкова.

Готов допустить, что какой-нибудь московский чиновник justum et tenacem propositi virum**. Но сдается, что не всякая жертва бюрократического произвола сдюжит этот путь. Типа “редкая птица долетит до середины Днепра”.

Опять же ситуация нестандартная. Во-первых, я не знаю, сколько надо заплатить за листочек, который мне могут (вернее, должны) выдать бесплатно на абсолютно законных основаниях. И вовсе не как газетчику, а как заинтересованному лицу. (Про журналистов отдельный разговор. На самом деле по “Закону по СМИ”, репортер имеет право собирать любую – кроме, разумеется, секретной – информацию, а воспрепятствование тому карается в уголовном порядке. Однако я не припомню случая, чтобы чинушу какого-либо ранга когда-либо осудили или попросту пожурили за отказ выполнять эту незатейливую норму). Не говоря уже о том, что позиционировать себя как журналиста в подобных ситуациях неосмысленно. Это может вызвать изжогу даже у тех, кто не знаком с бесспорным тезисом Irritabilis gens poetarum***.

Итак, не определена сумма, не вполне определен порядок действий и вообще непонятно, что делать. Все равно бюрократический маршрут приведет к заветному окошку в паспортном столе. И в этом окошке – лицо без имени и фамилии (во всяком случае, если сие лицо не соизволит представиться, для просителя оно так и останется этакой Talking Head, по Брайану Ино). Просто-напросто безнаказанная “говорящая голова”. Без рук, ног и задницы. И без сердца.

Если просвистел на красный свет, то всегда знаешь, чем (в рублевом эквиваленте) сие чревато. Не говоря уже о том, что ты, право, нарушил, и если с тебя будут спрашивать по закону, а не по понятиям, то и выйдет-то дороже и неприятнее. А вот когда сталкиваешься с нелепой ситуацией тихого вымогательства “на ровном месте” да расценки совершенно неведомы, то оказываешься в сложном и глупом положении.

В общем, друзья-коллеги меня пожурили: можно было бы и сунуть в пасть кривого окошка купюру. Но, блин, непонятно, какую, неведомо, каким текстом сей жест сопровождать и где вообще какие-либо гарантии.

Все это, понятное дело, болезни переходного периода. Рано или поздно система устаканится, выработаются новые традиции, будет более-менее понятно, кому и сколько надо платить за то или иное действо. Все-таки у нас Восток. Да, подобного рода механизмы должны вырабатываться оперативно и слаженно. Другое дело, что справка нужна уже сейчас и ждать, пока неписаные законы мелкотравчатой коррупции будут социумом “ратифицированы” – не с руки.

4.

В конце восьмидесятых мне довелось работать с легендарным следователем Генпрокуратуры СССР Тельманом Гдляном над книгой “Пирамида”. Несмотря на закавказские корни, Тельман Хоренович обладает нордическим характером, стальной волей и непробиваемой уверенностью в правоте собственного дела. То есть сотрудничать с ним одно удовольствие. Мы всегда ладили, невзирая на разницу в темпераментах, привычках и представлениях о Добре и Зле. Но существовал один расплывчатый нюанс, по которому нам очень трудно было приходить к желанному консенсусу.

Напомню, что спецбригада под руководством Т.Гдляна расследовала знаменитое “узбекское” дело (которое ему не позволили сделать “кремлевским”). Так вот, мне представлялось, что неким реабилитирующим моментом для всех коррумпированных чиновников являлся тот факт, что все вышестоящие в безоговорочном порядке ждали подношений, а стало быть, чтобы набрать мзду, отправляемую “наверх”, надо было отжимать “нижних”. Но Тельман-ака считал, что каждый конкретный мздоимец должен нести ответственность только за свои действия вне контекста сложившейся в Компартии Узбекистана системы.

Это принципиальный вопрос. Если у нас в городе и в стране вырабатываются некие алгоритмы бумагооборота, и от руководителя участка ждут “премиальных” в Дирекции, а оттуда деньги должны поступать в управы, префектуры и так далее, то журналистское дело – как можно подробнее описывать подобного рода движение, чтобы у потребителя сложилась адекватная картина происходящего, и каждый гражданин имел представление, сколько и когда он должен заплатить тому или иному чиновнику за то, чтобы последний выполнял свою работу. Если же задача, напротив, размыть зарождающиеся традиции восточного толка и ориентироваться на нашего новоявленного заатлантического “союзника”, то, напротив, надо способствовать тому, чтобы люди работали за причитающиеся жалования.

Другое дело, что зарплаты желательно сделать “заатлантическими”.

Кстати, штраф за нарушение правил дорожного движения на американском highway (скоростной дороге типа нашей МКАД), может обернуться суммой более полутысячи долларов. (Приведу конкретный пример: превышение скорости на трассе Орландо-Майами – 105 миль/час вместо положенных 70 миль/час во время ремонтных работ по расширению шоссе на участке Пальм-Бич – обошлось в $520).

И, между прочим, “карамелькам” (даже таким улыбчивым как Таня) в Америке поблажек, как правило, не дают.

Да и за справками там очереди выстаивать приходится.

Вот только взятки там не берут.

Во всяком случае, мелкие.

Евгений ДОДОЛЕВ.

*Ira furor brevis est – гнев – кратковременное безумие.

“Согревшись и излечившись от своего недомогания, но не от своего гнева, я отправился выкурить сигару на тротуаре прекрасной улицы, как настоящий солдат. Я хорошенько побранил себя за то, что так легко впадаю в гнев, и сказал себе: ira furor brevis est”. (Стендаль).

**Justum et tenacem propositi virum – человек честный, неизменный в решении.

“– Будем честны, не поддадимся на подкупы издателей, будь то книги, подношения, деньги. Займемся возрождением журналистики. Отлично! – сказал Мартенвиль. – Justum et tenacem propositi virum! Будем разить беспощадно. Я превращу Лафайета в то, что он есть, в Жиля Первого!” (Оноре Бальзак).

*** Irritabilis gens poetarum – раздражительно племя поэтов.

“Татьяна Львовна напомнила Льву Николаевичу, что этот корреспондент, бывший раньше у них, поэт.

— А! Теперь я понимаю, – воскликнул Лев Николаевич. – Оправдывается латинское изречение: irritabilis gens poetarum”. (В.Булгаков).

ОТ РЕДАКЦИИ: Журналисты нашей газеты готовят репортаж о недостатках в работе ДЕЗ Государственного Унитарного Предприятия “Проспект Вернадского”. Заинтересованные читатели могут присылать письма по адресу: 123995, Москва, Д-22, ГСП-5, ул. 1905 года, 7, офис 326.


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Оставьте комментарий

Также в этом номере:

33 РАССКАЗА ЧИТАЮТСЯ ЗАПОЕМ
И блины, и шоколад
ВОПРОСЫ МЕСЯЦА
Слово не воробей
ГОРЬКИЙ ПЛОД
СТРОНГУ – ДЕСЯТЕРИК, БЕЗ ПРИКУПА
Веселый и хмельной Пурим!
Уважаемая редакция!
Русская мечта Марка Рудинштейна
“ЗОЛОТО КАЙЗЕРА” СНОВА В РОССИИ
НОВЫЙ КУТЮРЬЕ МАДОННЫ


««« »»»