Едва ли кто будет спорить, что это особый жанр. Так сказать, «на любителя». Как правило, независимо от ориентации люди отдают предпочтение какому-то определенному полу. А сочетание «два в одном» даже в косметике считается подставой.
Алена Лыбченко. Впервые это имя прозвучало не так давно. Не в миру, а в медийной среде. Ибо Алена была журналисткой, а писала про СМИ и его писчебумажных героев. Которыми никто, кроме самих медиаработников, не интересуется. И журналистский мир озаботился целым рядом глубоко философских вопросов: кто ты, Лыбченко? Почему не носишься по тусовкам и редакциям, не предлагаешь себя нужным людям? Где ты, милая, и как тебя найти? Уж не скрываешься ли ты под псевдонимом?
Мысль напрашивалась сама собой, ибо за псевдонимами скрываются многие писатели. По разным причинам. Казалось бы, «что в имени тебе моем»… Однако отношение к нему обычно трепетное. Имя вообще забавная штука. По функциям чем-то напоминает одежду: его можно замарать или запятнать. Но является оно, скорее, исподним. Потому что его порой прячут от посторонних глаз, прикрывая другим.
Особенно часто имя скрывают, когда совершают преступления или пишут тексты, что, безусловно, роднит эти два и без того близких процесса: оба рождаются в недрах подсознания и порой роковым образом влияют на судьбы третьих лиц.
Как правило, пишущие мужчины выбирают себе псевдоним, соответствующий половым признакам. Например, Григорий Чхартишвили подписывается именем Борис Акунин. Так же поступают и авторы, выбирающие групповой псевдоним. Так, Козьму Пруткова выдумали поэт Алексей Константинович Толстой и его двоюродные братья вместе с Петром Ершовым, автором знаменитого «Конька-Горбунка». С дамами сложнее. Известно немало примеров, когда женщины подписывались мужскими именами. Но то была мера вынужденная, а генезис феномена подробно описан Ги де Мопассаном в романе «Милый друг», где за героя писала его любовница, а когда их связь закончилась, в конкурирующем издании появился талантливый молодой автор.
Сейчас у пишущих женщин проблем нет, зато они возникли у пишущих мужчин. Некоторым представителям публицистической братии стало казаться, что подлинного успеха и любви народной можно достичь только, если вести себя на бумаге по-бабски: сплетничать, сводничать, кусаться, царапаться и вообще заниматься всем тем, что по уровню лишь особи женского пола. И чего так мучительно хочется особям мужского. Но мужчине как-никак надо блюсти лицо. Никому ведь и в голову не придет подвергать остракизму какую-нибудь Дашу Асланову, вывалившую пред читателями в виде посредственного текста всю свою женскую непосредственность! Она же женщина, что с нее взять? Не подверглась остракизму и Елена Трегубова со своим «Кремлевским диггером». Мужчине бы такого не простили. То, что дозволено глупой корове, никак не разрешено тому, кто позиционирует себя Юпитером.
Так вот, многопишущая публицистка Алена Лыбченко по речи, образам и логике изложения совсем не девушка. Не в том смысле, что не целка. А в том, что яйца у этой барышни явно есть. И совсем не виртуальные. Похоже, их даже целая связка. Большая и мохнатая. Так откуда столько женственности? При таких-то интеллектуальных гениталиях? Видимо, от природы.
Взявшись за перо, Алена старалась эпатировать общественность именно по-женски, публикуя то, о чем писать не принято. Однако широкого резонанса не случилось. Ибо медийное сообщество – это стакан воды, и любая буря в нем смехотворна. В своих авторских колонках бедняжка все считала количество потенциальных читателей, которых можно было бы привлечь, если пустить в ход все мыслимые профессиональные уловки. Рассуждая о размерах потенциальной аудитории, горе-журналистка не отдавала себе отчета в том, что большие медийные цифры соответствуют ничтожно малому проценту населения. Не думала она и о том, что самой тиражной газетой и поныне является «Гудок», в то время как всякие «Коммерсанты» & «Ведомости» работают пусть на элитарную и влиятельную, но головокружительно тонкую, как талия манекенщицы, прослойку общества. Которое нынче таково, что пробить его смог бы разве что Ленин с его отнюдь не женской страстью.
Конечно, стремление следовать женскому стереотипу поведения можно считать следствием феминизации цивилизованного мира, к которому мы тоже в некоторой степени принадлежим. Но возможно и другое объяснение: это всего лишь проблема медиасреды. Ведь каждая профессия требует строго определенных параметров: хирург не может быть рассеянным, футболист – хромым, художник – слепым, а Сурков – тупым. Возможно, успешный журналист просто не может не быть в глубине души недалекой женщиной, жаждущей внимания любой ценой.
Как бы то ни было, Алена Лыбченко как пришла, так и ушла. Обласканная, облизанная и оплеванная (что, по сути, одно и то же) лишь представителями медийного сообщества. Теми, кто может оценить форму, ибо «фигура» речи Алены хороша. Однако, выйдя на страничный подиум, барышня мечтала произвести настоящий фурор, а оказалась годна лишь для разового использования, хотя и продемонстрировала народу свое медийное бесстыдство. Помнится, на заре перестройки каждый житель обреченного Союза, как и Лыбченко, был уверен, что, обретя свободу действий, уж точно не пропадет. Большинство, однако же, пропало. Пропала и Алена, став, правда, широко известной в узком кругу.
Девушка была на письме хороша и раскована, но любви, азарта и энтузиазма не вызвала. Так Коко Шанель про себя с горечью говаривала: «Toujour desiree, jamais epousee». И действительно, есть такие особы, которых никто не любит, зато все с удовольствием пользуют. Такова судьба тех, кому не хватает шарма, штучности, оригинальности или еще каких-нибудь необходимых, но недостаточных мелочей.
Собственно, в этом и заключается проблема большинства медийщиков. Местами у них есть стиль, слог, образ, юмор, однако, это все аксессуары, которые должны были бы украшать идею, мысль, необычную точку зрения. Чего у Алены, как и у подавляющего большинства ее коллег, нет. Поэтому, пустив в ход все мыслимые женские уловки, она может предложить читателю самое дорогое, но все будет напрасно. Нет в сей даме даже подлинного сучьего очарования. А shemale, в том числе и писчебумажные, ценятся не всеми.
Феномен Лыбченко напомнил мне одну забавную историю, произошедшую в городе Майами лет десять тому назад. Три представителя нашей тусовки гуляли по Коллинз-авеню и были наповал сражены шикарной латиноамериканкой. Один из гуляющих был Дмитрий Крылов, который, как опытный путешественник, помог товарищам установить коммуникацию со знойной красавицей (действующим лицом сюжета он не стал). После краткого объяснения самый страждущий женской ласки немедленно увез барышню в гостиницу, куда остальные отправились пешком, ибо находились неподалеку. Подойдя к отелю, приятели с удивлением обнаружили зареванную красотку, которая на пальцах объяснила, что их друг ее ударил. Итогом рыданий стало то, что одному из утешителей была дарована интимная услуга. Когда же все трое встретились на ужине, молодой человек, награжденный незабываемым минетом, возмущенно спросил у друга, как можно было поднять руку на такое прелестное юное создание! На что в ответ получил исчерпывающий вопрос: «А ты х…й у нее не заметил?». Возникла пауза. После чего пострадавший грустно сказал: «И все равно это был лучший оральный секс в моей жизни…».
Так вот, для одних радость печатного слова в объятиях Алены Лыбченко, может, и была подлинным наслаждением, но других ломало, когда, наглаживая нежную ножку журналистки, они оказывались с мужским достоинством в руке.
Марина ЛЕСКО.
Полная версия статьи опубликована в журнале “Moulin Rouge”, ноябрь – декабрь 2006 г. (издатель Евгений Ю.Додолев).
