5 февраля для небольшого коллектива нашей редакции – день особенный. Потому что именно 5 февраля отмечает свой день рождения бессменный Генеральный Секретарь «Музыкальной Правды» – есть такая должность! – тов. ВУЛЫХ Александр Ефимович. А то, что Саша Вулых по совместительству еще и замечательный, тонкий, блистательно-ироничный поэт, – так это никому и объяснять не надо.
Мы долго раздумывали над тем, что же такое поэтическое можно и нужно подарить поэту в столь знаменательный день. И, наконец, решили: мы подарим ему то, о чем грезят все поэты, независимо от национальности, вероисповедания и цвета кожи, – звезду с небосклона.
Поэтому сегодня специально для вас (и для нас) интервью у поэта берет Звезда Московского театра Оперетты, заслуженная артистка России Валентина БЕЛЯКОВА. Которая и задаст имениннику все приличествующие случаю вопросы.
– Саша, вы не считаете, что слова «поэт» и «поёт» очень близки и по звучанию, и по смыслу? Скажите, поэт – это тот, кто поёт?
– Лично я отношусь к числу «непоющих» поэтов, которые иногда кое-где еще попадаются. Ряды наши – не могу не поделиться своим профессиональным беспокойством – редеют просто с пугающей скоростью: после того, как запел Резник, стало окончательно ясно: петь может всякий, кто только в состоянии удержать в руках микрофон. Но я все же надеюсь устоять в неравной борьбе с искушением запеть самому.
– Вы сделали вид, что не поняли моего вопроса…
– Поэтам совершенно не нужно делать вид, что они чего-то не понимают. Поскольку очень многого из того, что происходит вокруг, поэты действительно не понимают. Причем не понимают искренне.
– Если сформулировать в двух словах, поэт – это кто?
– Тот, кто наблюдает жизнь. И в силу какого-то нелепого стечения обстоятельств эти свои наблюдения за жизнью рифмует.
Баллада о неслучившейся любви
Адольф Соломонович Ножиков
Году в девяносто восьмом
Служил дрессировщиком ежиков
В израильском цирке «Шалом»,
А девушка Леночка Ященко
Как раз той же самой порой
Работала в клинике Кащенко
Простой медицинской сестрой.
Смешливая, добрая, рыжая,
Алена любила врача,
Страдавшего паховой грыжею
Во время дежурств по ночам.
А он по причине опасности
Проделывать акт половой
Не мог медработнице, в частности,
Платить той же самой ценой,
Поэтому доктор уверенно
Использовал в этой связи
Портрет парикмахера Зверева
С обложки журнала «Зизи».
Издателю Зорику Жвания,
Конечно, не снилось во сне,
Что будет обложка издания
В дурдоме висеть на стене.
В такой ситуации аховой,
Когда психиатр Семенной
С ладонью над грыжею паховой
Работал в ночи над собой
И думал о том, как в Японии
От бренных забот вдалеке
Японцы в любви и гармонии
Вкушают сасими с сакэ,
И в лике цирюльника Зверева
Он видел в сладчайшем бреду,
Цветенье вишневого дерева,
Растущего в вешнем саду,
Укрытом от клиники Кащенко
Грядою загадочных гор…
И девушку Леночку Ященко
Он просто не видел в упор,
А в отблесках света ажурного
От тусклых больничных огней
Она с телефона дежурного
Звонила подруге своей,
В руке теребя, словно веточку
Кудрявых волос завиток,
Чтоб просто поплакать в жилеточку
О том, что не любит никто,
О том, что в течение месяца
У ней никого уже нет,
Вот разве что хочет повеситься
Из пятой палаты поэт,
Что ей назначает свидания
Под пальмой в японском саду,
Всегда завершая послание
Словами: «Не жди, не приду!»
Еще этот шизик из Нальчика
Ночами всем жару дает…
А доктор все ходит с журнальчиком
И даже не видит ее.
Но только была тем страданиям
Подруга не в силах помочь,
Поскольку с издателем Жванией
Она проводила ту ночь,
И счастье подруги, возможно бы,
Чирикало, как воробей,
Когда бы не дума тревожная:
«А сколько заплатит он ей?»
Поэтому глядя опасливо
В ночную оконную тьму,
Она была тоже несчастлива
В любви, что давала ему.
А утром, в разгар вознесения
Листвы, отдающей концы,
В Москву на гастроли осенние
Приехал израильский цирк.
В Москве, где артистов-художников
Полно, как бродячих собак,
Приезд дрессированных ежиков
Не вызвал особый аншлаг.
Пожалуй, лишь Леночка Ященко
Наутро закончив дела,
Домой возвращаясь из Кащенко,
Случайно афишу прочла
И, стоя на маленьком дождике,
Неслышно смеясь про себя,
Сказала: «Ну надо же, ежики,
Какая смешная фигня!»
И дрогнувшим тоненьким росчерком
Не зная сама почему,
Увидев портрет дрессировщика,
Она улыбнулась ему.
Но в мире, где звездочкой светится
Любовь неземная в тиши,
Им не суждено было встретиться,
Как двум половинкам души.
Александр ВУЛЫХ.
