Глянцевый мираж

Как-то мне в руки попало переиздание дамского романа образца 1932 года – книги Ирмгард Койн «Девушка из искусственного шелка». Невзирая на мое далеко не совершенное знание немецкого языка, я не мог оторваться от ехидного и остроумного текста – стилизованных воспоминаний девушки из провинции, которая всеми правдами и неправдами рвется в Берлин, чтобы наконец обрести необходимый «глянец». Ее судьба чем-то неумолимо напоминала траекторию нашей знаменитой белошвейки из полуцензурного романса, которая у себя дома «шила гладью», а потом «приехала в столицу и стала …актрисой». Так и героиня Койн выступала на сцене и слыла звездою, чего добилась «своей …талантой». Точные и едкие характеристики мужчин, с которыми ей приходилось иметь дело на разных этапах своих взлетов и падений, сближают эту книгу не столько с дамским, сколько с социальным романом. В повествовании «от первого лица» мидинетки – малообразованной и целеустремленной героини из народа – видятся призраки грядущей иронии постмодерна. И на каждой странице по десять раз: «Ich will ein Glanz sein»«Я хочу быть глянцевой».

Более чем через полвека глянцевые журналы импортировали в постсоветскую Россию сознание западных мидинеток, что не могло не оживить отечественных белошвеек, которые тоже хотели стать глянцевыми. Впрочем, глянец Cosmopolitan довольно быстро превратился в гламур Vogue, растиражированный в потоках телевизионного вещания, дамских журналов нового времени и прозы Оксаны Робски.

У гламура своя история. Сам термин glamour появился в англоязычных странах в начале 1950-х, а затем достаточно быстро распространился по западным странам, выходившим из послевоенной разрухи в «общество потребления».

На мой взгляд, наиболее близким русскоязычным аналогом как гламуру, так и глянцу оказывается отечественное устойчивое идиоматическое выражение «красивая жизнь». Героиня Койн, будь она русской, вполне могла сказать: «Хочу красивой жизни», и именно это представление о «красивой жизни» воплощают как «Фабрики звезд», так и сказки о «рублевских женах». Гламур – это, конечно же, не картинки из реальной жизни «верхов», это мифологическое представление о ней для мидинеток и белошвеек. Мифология гламура сочетает в себе возбуждение, очарование, магию и искушение для «низов» общества, которые с наслаждением предаются мечтам о красивой жизни.

В недавнем фильме «Учитель Петерсен» Ханса Питера Молланда, посвященном драматическим судьбам норвежских интеллигентов-маоистов 1970-х годов, героиня идет работать на швейную фабрику, чтобы разделить судьбу рабочего класса. Ее попытки распространить среди коллег марксистско-ленинский листок оканчиваются полным фиаско, поскольку здесь обсуждаются исключительно подробности личной жизни коронованных особ.

Чем менее достижим высокий уровень жизни для основной массы населения, тем более завораживает магия гламура, который распространяется на бессознательном уровне как раковая опухоль. Хоть белошвеек стало меньше, а актрис (в прямом и переносном смысле) больше, «глянцем» теперь хочет стать каждый. И это отнюдь не прерогатива женского пола. В «Великой иллюзии» Жана Ренуара, созданной в конце 1930-х, но рассказывающей о Первой мировой войне, военнопленный офицер-аристократ говорит товарищу по несчастью, который мечтает о голландских тюльпанах: «У вас, мой друг, душа мидинетки».

Кирилл РАЗЛОГОВ.

Редуцированная версия статьи опубликована в журнале “Компания” (www.ko.ru) №35 (431) за 2006 г. (главный редактор Евгений Ю.Додолев).


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Оставьте комментарий

Также в этом номере:

Страна писателей
Ускользающая красота
DVD-обзор


««« »»»