Саша Кругосветов. Вечный эскорт. — М.: АСТ, 2022. — 448 с. — (Городская проза).
…Все в этом романе опрокинуто в прошлое и закольцовано, как обычно, во времени — и московская сага, и парижская драма. И только любовь неизменно определяет вневременную константу, подсказывая, кто есть кто на самом деле. И пускай герой романа, петербургский писатель Герман, наезжающий в Москву, убежден, что у него все у позади, поскольку «Аны нет. Эпоха Аны в его жизни давно закончилась» — все, на самом деле, не так. Никакая Ана в нашей жизни, как известно, никогда не заканчивается — меняются лишь партнеры. Или эпохи — как в романе Саши Кругосветова «Вечный эскорт».
И герои, и особенно героини переходят в этой истории из жизни в жизнь, в которой только в горничных, как у Вертинского, играют королев, и наоборот. Возлюбленная Германа — приезжая красавица, вокруг которой вилась вся Москва, героиня «французского» романа, который он пишет — юная провинциалка. Впрочем, последняя — куртизанка и муза Эдуарда Мане, позировавшая ему в «Олимпии» и «Завтраке на траве» — оказалась родовитой парижанкой. И даже дочерью Бодлера, представляете? И было бы это в духе басен типа «мой папа — космонавт, а мама — балерина», если бы не детально и правдиво рассказывалось (и доказывалось) в романе. Хотя, какая разница, ведь песня не о том.
Роман «Вечный эскорт» — гимн любви, которую главный герой пытался впустить в свою жизнь. Понятно, что в ней уже была и жена, и сын, и работа популярным писателем, но не было драйва. А с его Аной, как она себя называла, все по-другому. «— Здравствуйте, Герман Владимирович, — девушка подала ему руку. — Ана! — Анна? — Не Анна — Ана! — последовал жесткий ответ. «Настасья Филипповна, ее характер». Сердце бьется — непонятно, отчего его сердце так стучит? Одета просто, без претензии — обычный свитер, банлонка, короткая курточка. — Почему Ана? Может, Анастасия? — Анастейша, лучше просто Ана. Пошли, пошли, все уже в сборе. Скоро начнутся презентации».
Однако, ходить по жизни с ундиной, которой оказалась девушка, и которая мерещилась герою всю жизнь во всех встречных феминах, не так просто. Ведь была она из рода русалок, не ровня «земным» красавицам! «Анастасия, Настя, наст, на который ступаешь, рискуя оступиться и утонуть…» — уточняет Герман. И найти подобную ундину удается не часто. Например, Ана сама отыскалась в качестве литературного агента, а после уж на протяжении всего романа герой ищет ее почти на всех континентах.
Уже в самом начале Герману позвонил Алик Цукерман из Москвы и срывающимся голосом попросил о срочной встрече: «Это важно, очень даже важно». И сюжет закрутился, поскольку ничего важнее, как оказалось, в жизни героя не было. И уже мелькнула дикая мысль: «А может, она здесь, может быть, он сейчас снова увидит Анастейшу. Хотя что ей делать в мастерской Цукермана?», и уже мы узнаем, что она далеко, и кто-то там, в пролетах улиц, то ли целует пальцы, то ли подает манто… Лето две тысячи тринадцатого года, а страсти, как у Шекспира.
«Так устроен мир — не унимается наш герой, — все видимость: не знаешь — вроде и нет этого, нет и все. А сейчас тебе сказали: она, скорей всего, во Флориде. Может, ее даже видел кто-то из знакомых, тот же Ленька, например. Сказали, и точка. Ты уже знаешь, это произошло. И твоя жизнь мгновенно изменилась».
Хотя, насчет временных параллелей мы пожалуй неправы. Герой романа, напомним, пишет роман о французской жизни времен Наполеона, и судьба его ветреной Аны перекликается с жизнью парижской куртизанки Викторин Мёран. Себя он, конечно, представляет художником Мане, но даже шизофрения, в которую от тоски играет перед докторами, летит в котел страсти и заодно творчества. Герман примеряет на себя маски — успешного писателя, любящего мужа, мудрого любовника — а его русалка живет своей жизнью, оказываясь в итоге тем самым «вечным эскортом» из названия романа, без которого мужчины вроде бы как и не существует вовсе. Он попадает под ее влияние, она очаровывает его, как русалка, и вместе они плывут по жизни — совершенно врозь, простите за оксюморон. И пускай она стройна, юна, ухожена и ей тридцать два, а ему сорок пять, но жизнь вместе не получается. И даже не потому что «Москва — Петербург» (и даже Америка), а оттого что русалки в руки-то не даются. Ана может принять в дар от героя и четыре и двести тысяч долларов, но в Москву вернутся, как ни обещала, не может. И так до самой, кажется, смерти. Или только кажется? Судить читателю этого необычного романа.
Алексей КУЧЕРСКОЙ.
