Поразительная у нас атмосфера в стране.
После того, как жлоб и проходимец Тиньков разразился потоком антирусской брани, основанный им банк Тинькофф выпустил заявление, где скромно сообщил, что мы, мол, не будем комментировать выступления Тинькова, он, мол, уже давно не с нами, живет далеко, лечится, так что все это, в сущности, неважно.
А как было бы, если бы дело было в Америке, в Европе, на Украине — и это там основатель какого-нибудь большого бизнеса начал бы, наоборот, нахваливать Россию, ругать Украину etc.
Разумеется, в этом случае банк, напротив, занял бы самую внятную позицию, поддержал бы Киев, поддержал свое правительство, назвал бы речи своего создателя позорными — и, конечно же, начал бы процедуру переименования, чтобы и следов такого плохого парня у них не было.
То есть это у нас ты можешь молчать, можешь буркнуть что-то неопределенное, главное, ты не выходишь на тропу открытой войны с Кремлем — ну и достаточно. А у них — о нет, у них этого мало, там ты должен активно каяться, ползать на коленях, если что не так.
Тут «налог лояльности» на три копейки, там — на триста рублей.
Почему так происходит?
Так происходит, поскольку украинская власть, а равно и ее первоисточник — власть западная, — хотят опираться на общественную поддержку, в каких-то случаях добровольную, в каких-то — дисциплинарно-принудительную, но им очень важно, чтобы эта поддержка постоянно создавалась самим обществом.
Им очень важно иметь атмосферу, в которой — переводя на наши деньги — банку «Тинькофф» нужно будет переименоваться.
А вот наша власть общественной поддержки категорически не хочет, и не ведет дело так, чтобы она создавалась, а если вдруг создается — может ей и мешать, как мы видели уже сто раз, когда таможня задерживает волонтерские грузы для фронта, а чиновники запрещают патриотические митинги.
Почему?
Потому что поддержка — обязывает к чему-то того, кого поддержали.
Создавая себе деятельную общественную лояльность — не на три копейки, молча у телевизора, как у нас, а на триста рублей, как у них, — ты тем самым одновременно и делишься суверенитетом с теми, кто тебе лоялен в твоем деле.
И тогда — пространство для маневра резко сужается.
Кремль в любой ситуации хочет оставить себе возможность принять любое решение. Захотим — Львов возьмем, захотим — Донецк отдадим, смотря кто и что нам за это предложит.
В случае общественной поддержки, если у вас в стране такая атмосфера, что банку с именем русофоба нужно срочно сменить имя, — этот номер не пройдет.
— Стоп-стоп-стоп, — скажут как следует разогретые люди. — А зачем нам Медведчук? А зачем нам мирный договор с Киевом, если там, как было сказано, сидят нацисты и наркоманы? А зачем нам дружить с Украиной, если Украина нас ненавидит? Какой еще саммит с Байденом? А где престуники, стрелявшие в наших пленных? А где преступники, сжигавшие людей 2 мая? А Харьков чей?
Ну и много, много еще будет неприятных вопросов.
Вот именно поэтому интерес власти состоит в том, чтобы держать общество пассивным и вялым. Собрали по спискам сотрудников госучреждений, повесили куда надо букву Z, разошлись чай пить.
Запад и Украина не могут соскочить со всех тех принципов, стратегических целей, идей и заявлений, которые были сделаны.
Здесь — возможность перестраивать реальность на ходу, как цену помидора на восточном базаре, ценится выше всего.
Вот поэтому банк Тинькофф и дальше будет Тинькофф.