Все — ну, такие специальные «все», но неважно, — обсуждают премьеру пропагандистского фильма Navalny от HBO на знаменитом фестивале Роберта Редфорда в Сандэнсе.
У меня нет никаких сомнений в том, что HBO — спасибо ему за любимые сериалы, — может все сделать красиво.
Но есть кое-что, о чем они — да и все остальные с той стороны — не скажут никогда.
Это та маленькая подробность, которая меняет всю историю, и о которой — имея известный настрой — лучше помолчать.
Дело в том, что в биографии героя фильма есть один-единственный эпизод — казалось бы, второстепенный и несущественный по сравнению с его главными приключениями, — который, однако, и гарантирует ему все: и фестиваль Роберта Редфорда, и внимание HBO, и восхищенные тексты в самых прогрессивных газетах мира, и аплодисменты от кого надо, и премии, словом весь большой успех.
Всего лишь одна занятая им, этим героем, позиция.
И — в том вопросе, который вроде бы не имеет ну никакого отношения к священной войне против шубохранилищ и яхт, против жуликов и воров, против неправильных выборов и не туда отправленых голосов.
Но будь она, эта позиция, у него почему-то другой — не было бы ничего.
Не было бы ни Сандэнса, ни HBO, ни Гардианов с Нью-Йорк Таймсами, ни аплодисментов от всех заграниц вместе с нашей либеральной интеллигенцией, и не было бы никаких переживаний вокруг того, как он лежал в больнице, как он вернулся, как он сидит, и когда он выйдет, и выйдет ли, — не было бы ни-че-го.
А было бы — при всем том же наборе гневных слов про нашу власть, про коррупцию, про выборы, про несправедливость, про всякую там свободу, — глухое молчание.
Глухое молчание, сопровождаемое то скучающими зевками, то редкими смешками.
И такими примерно репликами в частных разговорах.
“Ну, сидит там какой-то. Да, кажется, он клеймил власть. И правда, боролся против каких-то там, ну, как их там. Госзакупок, да. Украли там что-то, ну, как обычно. А теперь они его в ответ. Знаете, нехорошо так говорить, но — и пусть сидит. А то, конечно, Путин — это та еще радость, но если этот вместо него придет — как бы хуже не стало. Гитлер — он тоже дороги строил и взяток не брал”.
Не было бы ничего.
И всем тем, что у него есть, Mr. Navalny обязан простому факту.
В 2008 году, еще не зная о том, какого размаха карьера его ждет, и еще не понимая, с какими людьми и структурами ему надо будет дружить, и у кого искать крыши, — он искренне поддержал осетинских и абхазских сепаратистов в пользу России.
В 2014 году, уже все понимая, и согласившись на отказ от всего, с чем он выступал несколько раньше, но в обмен на большой успех, и отбросив собственные взгляды как ненужный балласт, — он крымских и донецких сепаратистов в пользу России не поддержал.
Только это и имеет значение, друзья мои, одно только это.
Потому что, повторюсь, можно тысячу раз выступать за все хорошее и против всего плохого, можно быть каким угодно смелым, даже отчаянным оппозиционером, можно сидеть в тюрьме, можно даже рисковать жизнью, — но если вы не сделаете нужный кому надо выбор именно в этом вопросе, главном вопросе, — вас быстро уберут от стола.
И вы будете сидеть под столом, а то и лежать на столе, тихий и мало кому интересный.
Вот и вся интрига с нашим киногероем.
Но об этом, как я уже сказал выше, не захочет рассказывать HBO.
