Зима. Снегу до… В общем, много снега на улице. Сугробы у ворот выше человеческого роста — каждый день расчищать проезд, так до весны ещё и не такие накопятся. На участке они поменьше, но на уровне коленей снег лежит плотненько, а на крышах — сантиметров по 20 минимум. Наверное это из-за глобального потепления. Так «потеплело» — особенно в средних широтах и конкретно в Подмосковье, что бесит любое упоминание о глобальном энергопереходе и прочей ахинее, затеянной хитровымудренными разводилами на Западе и с идиотским упорством пробиваемой в жизнь у нас их соратниками во главе с Великим Лисом, столь же рыжим, сколь бессмертным. Разве что, у кошки девять жизней, а у него, судя по всему, их девяносто девять.
Простуда подкрадывается из-за каждого угла. То насморк внезапный — носовые платки один за другим расходуешь, и уже осточертело носом шмыгать, а он всё не заканчивается и не заканчивается. То горло прихватывает — продуло где-то, и приходится гасить боль и першение всякими пшикалками, после которых остаётся мерзкое послевкусие, хотя и становится легче. И тут внезапно вспомнилось мамино алоэ. Огромный куст этого колючего, с длинными зелёными листьями, напоминающими рога то ли памирского киика, то ли какого-то другого горного козла (много их, красавцев, водится на планете — не всех ещё браконьеры добили), рос у нас дома в здоровенном глиняном горшке. Мама его берегла, холила и поливала куда реже, чем остальные растения: алоэ много воды не любил. От неё, кстати, и помер: уехали на два месяца, поставили горшок в таз с водой, чтоб куст не высох, а у него корни сгнили…
Когда кто-то в доме сильно заболевал, с куста, пока он ещё был, срезался лист, а то и два, и из зелёной мякоти добывался сок, который непременно нужно было проглотить, несмотря на то, что был он горек, как неизвестно что. В литературе автору многократно встречалось выражение «горек, как хина», но ему лично не доводилось лечиться корой хинного дерева — Б-г миловал, так что сравнить степень горечи хины и алоэ на собственном опыте он не может. Да и есть ли такая шкала? Но речь не о том. В детских воспоминаниях, которые внезапно всплыли на седьмом десятке, сок алоэ был самым противным из всего горького и самым горьким из противного, что автору доводилось пробовать. Но помогал, что было, то было. А после него в качестве бонуса мама выдавала гоголь-моголь — яичные желтки, перетёртые с сахарным песком.
Не то, чтобы это было так уж полезно, калорий было много и сахару — убийственно много, но вкусно до чрезвычайности. Надо же было как-то ребёнку компенсировать жуткую алойную горечь и моральный ушерб. Тем более, что диатез в детстве был страшный, так что никаких конфет, особенно шоколадных, и апельсинов с мандаринами, есть было нельзя. А их хотелось, да ещё как! Впрочем, как-то раз в пакете нашлась пустая бумажка, свёрнутая по всем правилам, но без содержимого. И осенила идея: можно же конфету съесть, а фантик свернуть, чтобы похоже было, что так изначально и было. Очень маленький был. У детей их хитрости до того смешными бывают… Впрочем, это ещё до школы было. Начало 60-х. Сейчас так забавно про всё это вспоминать! Алоэ, гоголь-моголь, пустые конфетные фантики… Зима на дворе. Навеяло.
