За последние десять лет самой популярной политической темой стала мораль.
Абсолютно все непрерывно занимаются моралью (не путать с нравственностью: нравственность — это «не убий», «гордыня», «Иуда», «прощение», а мораль — это «короткая юбка» и «не то сказал в твиттере»).
Почему так получается? И, кстати, получается совсем не только в России.
Потому что мораль — это единственный по-настоящему выгодный политический фастфуд, то немногое, что дешево, всем доступно и насыщает, то есть дает результат.
Почти все другие проблемы закрыты для постороннего влияния.
Вы ничего не можете сделать с вопросами войны и мира, нефти и газа, вложения туда или сюда миллиардов, перемещения с места на место огромных толп людей, всякой там «цифровизации-роботизации», большой несправедливости, будь то социальная или национальная несправедливость, бедности, плохой медицины, упадка провинции — особенно нашей, но и мировой, в общем, список длинный.
Но зато вы легко можете найти какую-нибудь глупость — неосторожный пост в соцсетях, фотографию, чей-то эпатирующий жест, намеренный или случайный, — и раздуть скандал, и добиться последствий, а именно извинений, увольнений и шума.
Для этого вам нужно всего лишь почувствовать себя обиженным и театрально громко кричать.
На этот наркотик подсели все: правые активисты, левые активисты, чиновники, депутаты, силовики, там, тут, везде.
Возникли свои «пакеты оскорбленности» — наборы символов, охраняемых этими или теми, — и когда вы мысленно собираете их воедино, то понимаете, что уже буквально ни о чем нельзя говорить сколько-нибудь остро, чтобы не получились, что вы «задели чувства». Жизнь стала слегка тюремной.
И люди теперь будут бесконечно спекулировать на этом благодатном материале — именно потому, повторюсь, что все остальное, куда более серьезное, что требует решений, просто не может быть решено. Или может, но, мягко говоря, не ими.
Оскорбленные чувства — это эпидемия, которая не пройдет, и вакцины от нее у нас нету.
Но почему эта зараза распространилась в последние десять лет?
Потому что до этого не было нынешних соцсетей — и трудно было собрать огромную виртуальную толпу, которая с воем и криками бегала бы за каждым обидчиком. Народ (и наш, и не наш, и тот народ, который чиновник) просто не подозревал о том, что где-то есть интернет — и там, в интернете, его обижают, и он может мгновенно узнать об этом и как следует оскорбиться. И, благодаря этому неведению, мы наслаждались сказочной, как теперь стало ясно, свободой.
Прекрасное было время.
Как жаль, что оно уже не вернется.
