Однокашники дружно поздравляют с Днём танкиста… Действительно, второе воскресенье сентября настало — наш день. Те, кто учился в МИСиС и прошёл там военную кафедру, обязательно празднуют два дня в году: День металлурга и День танкиста. Когда ещё в стране была советская власть и когда её уже не было. Когда мы были стройными и ловкими, и по команде шеметом залетали в танковые люки, и когда постарели и погрузнели, а в танковый люк из-за пивного живота — этого «бархана мудрости», уже и не влезешь… Застрянешь, как Винни-Пух в норе у кролика, после сытного обеда, и что тогда делать? Ждать, когда похудеешь? Чёрт его знает, почему нам так запали в душу эти броневые гробы, срок жизни которых в современном бою идёт на минуты…
Нет, понятно, что когда на третьем курсе всем пришлось подстричь длинные, по тогдашней моде, волосы и сбрить бороды, у кого они были, одеться в хаки (стройотрядовская форма как раз подошла) и по средам целый день торчать на военной кафедре, в маленьком домике на метро Октябрьская, на месте которого теперь длинные серые бетонные громады, это впечатляло. Особенно тех, кто в армии не служил, но им тут же про неё всё подробно рассказали. Опять же, танков там не было — они, все три, стояли в ангаре на Таганке, пока не отправились в новое здание военной кафедры, в Тёплый стан, которое сами же студенты и построили, но в кабинете по огневой подготовке располагалось 100-миллиметровое танковое орудие, которое летом, распахнув окно, наводили по зданию МВД, которое как раз строили напротив.
Очень было весело. Особенно когда её дула, выдвигавшегося из окна, слегка покачиваясь, прохожие шугались. Ну и, понятно, походы строем, чеканя шаг, с учебными автоматами в Парк культуры и отдыха имени Горького, народ развлекали. Туда шли, неся оружие как положено, на плече. Стрелять оно, понятно, не стреляло, но вид имело боевой. Благо, автоматы у танкистов — со складным стальным прикладом — если не обращать внимание на чуть изогнутый, типовой магазин «Калашникова», типичные «Шмайсеры». Ну, их на обратном пути, слегка понтуясь, и надевали на шею, закатав рукава, пока майор Вощанкин, который в хорошую погоду любил занятия по тактике в парке проводить, мирно пил пиво со «стариками» в «Уголке» — он же на местном жаргоне «Уголовник», или в «Ракушке».
Автор как-то в таком виде зарулил прямо на Крымский вал, в здание Цветмета, где располагалась огромная аудитория, в которой проводились лекции по химии для всего потока. Нужно было первокурсникам срочно объявление, насчёт Ленинского зачёта сделать. До сих пор те вспоминают… Хотя лектор, профессор Грановская, надо отдать ей должное, даже глазом не моргнула. Видали они в жизни и не такое, наши профессора. Впрочем, это было задолго до того, как ректором МИСиС стал Ливанов, который, уйдя в министры, пост передал фигуристой блондинке, имевшей к металлургии такое же отношение, как бабочка к прокатному стану. Ну, тогда время было ещё непрогрессивное, все занимались своими делами и никто даже представить себе не мог, что партия, наш рулевой, вырулит в сегодняшний бардак и всю страну за собой потянет.
Ректором тогда был Пётр Иванович Полухин и это-таки был ректор. Министром — Вячеслав Петрович Елютин, тоже металлург, и это был министр, а не то, что мы имеем на этом посту сегодня. Ну, а деканом и, заодно, куратором группы, Иван Герасимович Астахов — «дядя Ваня». Они не знали, что такое модернизация, оптимизация и цифровизация. Не представляли себе, что в стране возникнет демократия и список Forbes. Они все прошли войну, не ездили на лимузинах и не умели есть устриц. И для них престижными курортами в лучшем случае были чешские Карловы Вары или отечественные Паланга, Юрмала, Ялта с Гаграми и Кавказские Минеральные Воды, а не Куршевель. Но это были мужики и это была страна — одна на всех. Может, поэтому мы все до сих пор и вспоминаем про День танкиста?
Как ни встретишься с ребятами, про военную кафедру и её офицеров речь заходит всегда. Въелись в память… Чирской, не любивший евреев и Сиверсков, который терпеть не мог пацифистов. Умница Цельман и большие любители выпить Вощанкин и Шульман. Лысо-кудрявый Курамшин и грузный Батян. Улыбчивый полковник Иванов, называвший курсантов «воин» и неулыбчивый, но не подлый Петров, с которым после лагерей, возвращаясь в Москву на катере, вечно дрались — притом, что он, хороший боксёр, воспринимал это как должное и никогда никого не закладывал. Маленького роста, но крепенький, как дубовый пенёк, Жидких, которого, в память о его отце-генерале, друзья того тянули по службе со страшной скоростью и вечно злой завкафедрой, полковник Мамаев — пьяница, хам и редкая скотина…
День танкиста… Три года по средам на кафедре и три месяца в военных лагерях, на Волге, недалеко от Калинина и деревни Путилово, где стояли серые палатки на 10 человек каждая на бетонных квадратах, с решётчатыми полами из реек и деревянными низкими дверцами, крашеными в цвет хаки. Офицерский городок из щитовых домиков, крытых причудливой, старой, китайской глиняной черепицей странной формы, с окнами, которые приходилось стеклить оставшимися более или менее целыми с прошлого года кусками стёкол, внахлёст, замазывая щели сосновой смолой. Вечный дивизионный ворюга-начпрод, прапорщик Дадашев и начальник сборов, подполковник Карл Иванович Сирадзе который сжирал всё мясо, отпущенное на три роты, с горячо им любимыми капустными кочерыжками…
Песчаная трасса, по которой танки шли, ревя и ныряя в ухабы, когда отрабатывали вождение. Стрельбы — из пистолета (чёртов «Макаров»!), автомата, танкового пулемёта (тяжёлый, зверь, но бьёт на убой) и пушки… До сих пор помнятся те снаряды — осколочные, подкалиберные и бронебойные. Ну и, понятное дело, работа заточенной сапёрной лопаткой и метание в цель штык-ножа — но это уже в свободное от строевой, матчасти, стрельб и вождения время. Вместе с каратэ, бегом по пересечённой местности, сбором моховиков и охотой на лягушек на окрестных болотах. С украденным на огородах луком и картофелем, да под майонезом, их жареные мясистые ножки так под самогон шли… Ну, а что делать? Рыбы там было почему-то мало, хоть и Волга. Организм белка требует. А еды — всего ничего. Воровал прапор, на студентах-то.
Хлеб, правда, всегда был (иногда сухари — из резерва, каменные, когда ненароком свежий хлеб завозили и его Дадашев тоже мог продать). Сахар был кусковой (два любимых коренных зуба в нижней челюсти автор на нём там потерял — теперь на этих местах пришлось ставить импланты). Каша, в основном перловка-«пулемёт», да пустой суп с запахом картошки и отдельно плававшими в жижице капустными листьями. Плюс крупная грубая серая соль и, почему-то, редкая для того времени натуральная паприка. Красная, венгерская, настоящая. Правда, не острая, но так даже лучше было. Что до консервов… Из резервов, старые, в томате — «красная рыба». В банках, усеянных точками ржавчины. По три на стол — взвод из 10 человек. Как-то в масле, свежие завезли. Один день их ели, потом пропали. Тоже продал прапорщик…
Вот, за такие кунштюки ему каждый год под дембель курсанты домик дотла и сжигали. И, традиционно, жгли все деревянные части палаток. К утру дембеля в лагере стоял сизый дым, смешанный с густым туманом, среди сосен бродили как тени курсантские фигуры, выползали из кустов получившие по мордам за всё, что заслужили, сержанты из самых глупых, которые свою власть пытались в эти три месяца кому-то продемонстрировать… Бывают такие шкуры. Ты его пять лет тянул за шкирку, списывать давал, а тут он вдруг почувствовал себя начальником. Кого-то в наряды начал ставить, кого-то не пускать в увольнительную… Что с такими людьми делать? Только бить смертным боем, как всё закончится. Ну, их и били. Очень уж они на нынешних начальников были похожи. Такая аристократия помойки!
О многом напоминает День танкиста. Как раз в то время, пока мы под Калинином сидели в местных моховых болотах, в Москве шла Олимпиада. Так что мы все её видели только по телевизору, и то, в свободное от учёбы и нарядов время. В офицерском городке как раз был один. И, кстати, именно там в первый раз увидели «Обыкновенное чудо» Марка Захарова. 41 год прошёл. Ни Захарова уже нет, ни Янковского, ни Абдулова с Леоновым… А тогда, в эти летние дни 1980 года, Высоцкий умер. Сначала, услышав, не поверили. Потом кто-то позвонил в Москву, ему это подтвердили… До того было мрачное у всех настроение! Один полковник Мамаев по паршивости своего характера что-то про него не то сказанул… Ну, посмотрели на него такими волками, что быстро замолчал. А потом открытым текстом и послали. Было дело.
В общем, была страна, был МИСиС и были танки. Старые ещё, Т-54 и Т-55, но оч-чень в бою хорошие и если им на броню приварить тяжёлый пулемёт, против «вертушек», и поставить на орудие лазерный дальномер, исключительно годные для африканского, латиноамериканского и азиатского покупателя. Каковые их кое-где и до сих пор используют. Теперь от страны той осталась едва ли половина и похоже, что если так начальники ею и дальше управлять будут — это ещё не конец её развала. МИСиС стоит на своём месте, хотя про тех, кто там теперь командует, слова доброго не скажешь. Впрочем, его мало про кого из нынешних боссов сказать можно. Очень уж они финансами своими озабочены. Так и норовят куда-нибудь налево продать всё, что могут. Но пока День танкиста есть, и это само по себе неплохо. Так что, ура, товарищи!
