«Новый мир» вытесняет остатки старого

Рубрики: [New Category]  [Фейсбук]  

Хороший вопрос: а почему, собственно, «новый мир» стремительно вытесняет остатки «старого мира» в некоторых прекрасных странах, и — может ли то же самое случиться здесь?

Я не верю в конспирологию, не верю в заговор, мне нужно рациональное объяснение. 

И я вижу его примерно таким.

Старый мир стоял на пяти столбах.

Физический труд. Как в поле, так и на фабрике. И если физический труд изжит, если он «уехал» куда-то в Бангладеш, а отчасти уже и пришел робот, то меняется и психология человека. Офисное царство — это женское царство, и мы все, вне зависимости от пола, должны быть отчасти женщинами: хитрыми, аккуратными, милыми, нарядными, умеющими мягко стелить, но при этом впарить необходимое etc. Отсюда и матриархат.

Война. Массовая война призывных армий. И если призывные армии тоже изжиты, если дело законного убийства отдано контрактникам, наемникам и каким-нибудь «дронам» в далеких странах, то из этого следует примерно то же, что и в случае обычного физического труда, но в еще большей степени, потому что призывная война, этот всеобщий опыт борьбы на грани жизни и смерти — это тем более мужское дело, и его ликвидация тем более ведет к матриархату.

Многодетность. Тут то же самое, но с обратной стороны. Если у женщины больше двух детей, то ей некогда делать карьеру, ей надо как-то удерживать мужчину, семью как институт, оставаться домохозяйкой, а это другой взгляд на мир, ныне понимаемый как восточный. Нет многодетности — руки развязаны, и можно вовсю работать, менять мужей, жить в свое удовольствие, а от прежней семьи неизбежно остаются руины, что твой город Кимры.

Неразвитость связей и перемещений. Если большинство людей проводят всю свою жизнь на одном месте в окружении примерно тех же самых родственников, соседей, друзей и врагов, то, во-первых, вся локальная, мелкая, ныне гибнущая стихия быта и отношений будет хорошо развита, и, во-вторых, им будет сложно вести экзотический образ жизни. Жизнь на одном месте делает человека консерватором, даже если это московский двор или дача, а вот основа либеральных ценностей — это текучесть.  

И, наконец, главное. Благополучие. Именно оно связывает все воедино. Если у вас нет денег или мало денег, то новый мир не работает. Вы будете выживать и постоянно решать какие-то острые практические вопросы, а не скакать по свету, воображать себя двадцать седьмым гендером, бегать по фестивалям смузи, каяться перед афганцами или осаждать психотерапевтов в поисках своего подлинного «я». Вас будет раздражать этот набор: с жиру бесятся. 

А теперь оценим Россию в этой, как говорят плохие модные люди, оптике.

Физический труд у нас ушел в Китай и к таджикам. Воюют у нас добровольцы — официальные и теневые. Многодетности никакой нет давно. Скорость перемещений огромная — собянинский пылесос не даст соврать. 

Но самого главного все равно нет. 

Денег нет.

Чтобы искренне, с восторгом принять гендеризм-мультикультизм-психозациклизм-трансфутуризм-что там еще, — надо очень хорошо жить.

И не в том смысле хорошо, что конкретному человеку принесли чемодан с кэшем, так он сразу объявил себя виноватым в колониальном угнетении Кыргызстана и стал говорить о себе «оно», — нет, надо жить хорошо поколениями и широкой, ровной, уходящей за горизонт толпой цветущих и горя не знавших людей.

Нам это не грозит. Больше того, мы видим, что это не грозит и всем нашим не очень симпатичным соседям из Восточной Европы, которые ведут себя в жанре “на учет возьмусь, а воевать — шиш с маслом”, то есть американскую базу давайте, а в трансгендеры записываться не хочу. Даже они — имеющие несколько больше нас, — все равно живут недостаточно благополучно для успешного съезжания с глузду.

Так что построить новый мир в России сколько-нибудь добровольно нельзя.

Его можно только навязывать, пихать насильно с помощью товарища майора, тогда как население будет всеми силами отпихивать от себя бяку или халтурить и тихо саботировать.

Но есть еще один хороший вопрос.

Ладно, разобрались, тридцать восемь гендеров и целовать Кыргызстан не хотим, а что, вкалывать на фабрике, сидеть в окопах, рожать пятерых, не имея к тому природной склонности, никогда не видеть ничего, кроме своего угла и, главное, жить в нищете — хотим?

И — чего ж тогда хочется? К чему душа тянется?

А тянется она к тому короткому по историческим меркам моменту, когда мрак уже кончился, но цирк еще не начался. 

Когда пахать и убивать уже не надо, но каяться и валять дурака еще не надо.

Когда партработники ушли, а роботы и феминистки не пришли.

Когда люди уже свободны — и в то же время еще свободны.

Цените этот момент.

В западном мире он уже сделался воспоминанием под бурный одобрямс правильно воспитанной публики, ну а у нас, боюсь, тот же результат будет достигнут с помощью чистого насилия. 

Но пока еще можно гулять.


Дмитрий Ольшанский


Оставьте комментарий



««« »»»