Организовать в России «свободу и демократию» (настоящую, а не фальшак из чужой пропаганды), и даже «либеральные ценности» — очень легко, элементарно, но в то же время и неимоверно трудно, почти невозможно.
Нужно только одно.
Деньги. Много денег.
Вложите в страну — но именно в страну, а не в московскую плитку, — этак триллион долларов лет за десять, по сотне миллиардиков в год, и все у вас будет.
Вложите любые деньги — государственные, частные, иностранные, обеляемые таким образом неправедно нажитые, кредитные, но под цивилизованный низкий процент, — вложите их в равномерное создание крепкой и комфортной жизни, то есть инфраструктуры, работы и товарного спроса везде, а не только в центрах нескольких мегаполисов, — и не будет никакой «рабской ментальности», никакой «диктатуры», все поменяется быстро, буквально на жизни одного поколения.
Потому что не бывает прав и свобод там, где нет массового, равномерного, утоптанного и привычного благополучия, неизбежно психологически превращаемого людьми в чувство собственной значимости и ответственности.
Но для этого нужна другая экономика, ведомая другим миром — модерна, а не постмодерна и нового средневековья, — миром, которому нужны солидарные, общие результаты и общие достижения хотя бы в рамках одной страны, а не нынешняя реальность, которая вся стоит на сознательном, принципиальном воплощении идеи «тут густо, а тут пусто» даже в самих америках и британиях, а не то что тут.
Никакого благополучия, а с ним и демократии не бывает в жанре «перевезем половину страны в многоэтажки ближнего Подмосковья и пусть они все стоят в очереди в лифт, а остальное пусть зарастет борщевиком».
Потому что старшие, оставшиеся в объятиях борщевика, будут мечтать о Сталине, а младшие, уехавшие в гетто, будут мечтать о Навальном, и все будут обмануты.
У бедных и скученных людей без собственности, без домов, без машин, без земли, — не может быть прав.
Их голоса, их желания, их эмоции — в условиях фальшивой «свободы» — окажутся скуплены по цене «за пучок пятачок» разного рода баронами, новыми Ходорковскими и Лужковыми, после чего те бароны будут вечно драться за ресурсы или же их подавит «дирекция единого заказчика», как это уже случилось в 2000 году, и разочарованная толпа будет рада, что уж хотя бы хаос закончился.
Все преобразования восьмидесятых-девяностых годов, прекрасные или отвратительные, неважно, обернулись пшиком и позором ровно по этой причине: денег России не дали и в нее не вложили.
И буквально из-за того же самого — меня так раздражает демагогия нынешней intellegentsia, обожающей махать руками и рассуждать про «выборы» и «европейский путь» после воображаемого «краха режима».
А план Маршалла вы организовать сможете?
А кредиты под два-три процента заставите давать?
А частные дома вместо бетонных трущоб — вместе со всеми трубами, проводами и сопутствующими учреждениями, — будете строить?
А нынешние верхние несколько тысяч благородных донов уговорите вкладывать состояния здесь — как коноваловых-рябушинских, — или они посмотрят на вас ласково, как на больных детей, погладят по голове, а сами по-прежнему останутся в Кенсингтоне и Мэйфере?
Потому что если не будет широкой, полноводной реки денег, если «прекрасная Россия будущего» сведется к тому же, чем она и была тридцать лет назад, да плюс еще копирование модного мультикультизма-трансгендеризма, то после некоторого периода смуты, митинговщины, крови, стыда и поражений — какой-нибудь неизвестный сейчас майор, босс со стройки или начальник «префектуры и прокуратуры» просто закроет весь этот цирк, пообещав нищим и несчастным людям немного кормежки и порядка.
И зачем тогда экспериментировать и рожу в лужу макать?
А если денег не будет, если они останутся там, где и сейчас любят лежать-румяниться, то есть в Швейцариях и Сингапурах, то уж лучше оставить все так, как оно есть.
Бедно, но тихо и мирно, и все же немного лучше, чем было.
В Костромской губернии, я читал, газ наконец-то тянут. В Тверской губернии храмы открывают. Может, и мост где-нибудь образуется вместо паромной переправы.
А если хотите всего и сразу, свободы и счастья, и чтобы никто не ушел обиженным, — триллион на бочку.
