Определить, когда начался постмодерн, довольно сложное, но модное в последнее время, занятие. Для начала следует разобраться в том, что было до него. Общество модерна ставило себя в конфликт с традиционным обществом. Люди модерна — это люди «Просвещения», индустриализации, диктата рационализации и человека, как венца творения. Очевидно, что, если модерн закончился, то его краху поспособствовал некий идейный кризис. Для этого было необходимо разочароваться в идеалах разума и всесильной человеческой природы, признать её убогость и несовершенному. Кризис модерна обошёлся нам дорогой ценой — Первой мировой войной. Первые массовые призывные армии, когда в сражениях участвовала уже не только аристократия, окопный принцип, газовые атаки и первые автоматические ружья: человечество сполна умылось кровью, увидев, что честью и совестью на войне и не пахнет. Настало новое время — эпоха деконструкции, трэша и угара. Оказалось, что любая идея может быть лишена ценности: от религиозных учений, до политических трактатов. В новом мире больше ничего не имело значения, так как постмодерн пожирал любую догму и убеждение своим инфернальным скептицизмом. Логичным завершением постмодерновой агонии была деконструкция самого человека, более не имеющего смысла. Идея эта не нова, но до сих пор откликается в современном искусстве, родоначальниками которого стали дадаисты, в частности Тристан Тцара.
Текст этот будет не столько о биографии движения дадаистов, сколько о взгляде со 100-летней стороны. Дадаистов ошибочно ставят в один ряд с футуристами, или сторонниками условного кубизма. Несмотря на то, что эти движения во многом определили образ эпохи, цели у них были радикально разные. В то время как футуристы воздвигали новые правила на руинах уходящего модерна, дадаисты декламировали устранение правил, как метода. Именно это отличает модерновых футуристов от постмодерновых дадаистов. Манифест дадаизма исключал возможность академической сакральности искусства, презирая логику и догмы художников. Хулиганское высказывание Тристана Тцары, основателя движения, «Мысль формируется во рту» буквально плюёт в лицо традиционным законам художественного ремесла. Отсутсвие системы, стандартов создания и оценки сделало дадаизм самым интересным направлением начала ХХ-го века. Аскетичный подход привёл к тому, что в литературе дадаистов стали появляется невнятные словообразования, междометия и звукоподражания, зачастую лишённые смысла. Ведь, если «Мысль рождается во рту», то она момента, необдуманна и иррациональна, что не мешает ей быть прекрасной.
В манифесте Тристана Тцары сказано, что: «Дадаизм — это первое направление в искусстве, которое в эстетическом плане не противопоставляет себя жизни, разрывая в клочья все модные слова об этике, культуре и внутренней жизни, которые являются лишь личиной, скрывающей дряблое тело». Пояснять нападки Тцары на традиционное искусство не требуется, но предложенную альтернативу необходимо разложить по полочкам. Со слов Тцары, искусство тысячелетиями всё больше отделялось от реальной жизни. Писатели и художники придумывали законы и каноны, которые не органичны естественному течению жизни. Жизнь не подчинена правилам и установкам, она хаотична, необдуманна и бессмысленна. Дадаизм же максимально приближается к хаосу, разрушая стену между искусством и реальностью. Сюрреализм полностью отражает беспорядок ХХ-го века своей неопределённостью и творческим цинизмом. Отсюда вытекает одномоментность дадаизма, лишенного излишнего пафоса и осознания собственной важности. В архиве дадаистов вы не найдёте монументальных произведений, создававшихся десятилетиями. Оно зачастую возникает мгновенно, необдуманно и спонтанно.
Дожил ли метод дадаистов до сегодняшних времён? Кто знает. Дадаисты безусловно повлияли на искусство последнего столетия, но сейчас, из-за огромного количества последователей (различные радикальные акционисты), принцип отсутствия смыслов и гипертрофированной реальности может показаться пошлым и заезженным. Всё же новое время не может жить по представлениям столетнего бытия. Ясно одно — дадаисты первые констатировали смерть модерна и впустили нас в бесконечную неразбериху человеческого ужаса и абсурда.
