Роман «Обитель» Захара Прилепина был изначале обречен на успех. В либеральных кругах. Которые, как известно, и определяют ныне ранг любого писателя.
Здесь все идеально. Тема — знаменитый Соловецкий «СЛОН» — один из первых лагерей последующей «империи Гулага».
— Мы сделаем из него второго Солженицына, — гордо поделилась со мной редакторша ультра-либерального тогда журнала «Вопросы литературы» — это же НАЧАЛО, плавный переход к теме Гулага. Мерзости советской эпохи, людоедский режим… А Захар по всем статьям проходит — и русский, и обличитель, и даже связно пишет…
Что обличитель на узко заданные темы — это я согласен.
Никакой роман о «святых 90-х» не пройдет на премию никогда, как и о Крымском мосте, о спасительной вакцине, ну и обо всем хорошем.
А вот — Гулаг — тема ходовая.
Но надо сказать, что либеральная литературщина — народ ленивый и наивный. Тексты не читают от слова совсем. И я их понимаю — современные тексты это разлом мозга — беречься надо.
А надо было бы в строчки вчитываться. Вот, например, здесь Захар говорит о себе — как автор. Это из той же книги «Обитель»:
— Я очень мало люблю советскую власть, — медленно подбирая слова, ответил я. — Просто её особенно не любит тот тип людей, что мне, как правило, отвратителен.
В принципе все понятно, дескать, либералы нынешние еще гаже. А вот с советской властью — несколько погорячился. В связи с новыми веяниями. Потому как именно ее — родимую— сейчас и собирается с Мироновым и компанией возвращать. Во главе славной партии «За правду».
А шо такова? Ну не любил — было дело. А потом вдруг утром встал — и пришло. Большое светлое чувство. И что делать? Когда любовь нечаянно нагрянула? Правильно, любовь надо монетизировать. Лучше всего взять властью.
«Движение За Правду – претендует на власть, добивается власти, имеет право на власть».
Вот так-то…
Но, впрочем, я не о нынешних амбициях автора. А о его «Обители».
Фильм, кстати, прекрасный. Много лучше книги — образнее, «ярче, добрее, злее» ( это не я сказал, это так Прилепин характеризует свою партию — образно).
Тодоровский и режиссер Велединский сумели выбрать главное из довольно сумбурно-раздерганного текста и акцентировать некие програмно-философские вопросы.
Поэтому как бы некие восторженные девочки-критикессы не подпрыгивали, дескать, Артем Горяинов — это сам Захарка, это его альтер-эго, это его воплощение, увы — нет.
Главный герой Артем — это жертва. Плывущая по воле обстоятельств, и пытающийся приспособиться хотя бы отчасти.
Основной герой, нежно и трепетно выписанный в романе — это Федор Эйхманис. Великолепно сыгранный Безруковым.
И это — и есть альтер-эго автора. Выпестованный его мыслями и его поступками. Любовно и осознанно.
Человек, жаждущий власти, упивающийся властью. Эстет и циник. Разрушитель по натуре и созидатель не по уму и благородным порывам, а потому что так надо. Чтобы хвалили и восхищались. Завидовали и трепетали.
«Соловецкие сады Эйхманиса, музей Эхманиса, театр опять же Эйхманиса, магазин Эйхманиса, в котором заключенные могли покупать мармелад, наложницы Эйхманиса, ординарцы и еще тысяча аксессуаров Эйхманиса».
«Власть не советская, а соловецкая» — лозунг, который в ходу у подобных эйхманисов. И кто в него бросит камень? Человек делает СВОЕ дело и упивается властью. А заодно — подводит красивую теорию неприглядных поступков.
Помните эпизод, когда Артем вошел в фавору к Эйхманису? Он стал красиво ГОВОРИТЬ. Облек в красивые слова абсурд, типа физподготовки несчастных зэков, таскавших баланы. Дополнительно. Потому что это — краеугольной камень НОВОГО человека. Которого изо всех сил лепят в СЛОНе, иногда по забывчивости или сознательно ломая и калеча. Но это же к Эйхманису не относится?
Он же НАД этим. Он — нарождающаяся элита. Вернее, зубами вырывающая право на элитарность.
В фильме это слова старшего приятеля Артема : «Посмотри, какая посадка на лошади у него.. Ведь что такое аристократизм? Элита? Это когда определенные люди долго и вкусно ели, их обихаживали и заботились о них, работали на них. Не они сами, но их дети — это уже будет элитой. Они этого уже достигли».
И замечательный лозунг партии «За правду» как-то уж очень близко с этим перекликается :
«Наша задача – влиять на элиты, навязывать смену элит, замещать собой элиту в случае необходимости».
А я как-то и не особо сомневаюсь в этом. Заменят. В случае надобности. Если зубы получится отрастить. Что сомнительно.
Поэтому зря литературные либералы в растерянности захлопали крыльями, дескать что с Захаром случилось? Он же наш был — буржуинский.. Плоть от плоти. Мы ж ему — все. Премии, звание лучшего писателя, поездки на книжные салоны в Париж и Германию, дружбу лучших людей нашего кагала.. А он??? В Донецк поехал.. русский мир поднимать.. Это от наших-то плюшек?
Ну что ж… и такое бывает. Вдруг «власть не соловецкая, так донецкая» подвернется? Не свезло. Там уже все занято своими эйхманисами было. Пришлых не надобно.
А фильм «Обитель» мне понравился. Это не яхинское — быстро-быстро по-собачьи набрасывание грязи — нет, это вполне разумное любование властью, которая не просто так упала в руки, а была отобрана. И отобрана кровью, и построена на крови. Ради высшего смысла. Без особых терзаний.
А еще — притягивание за уши Бога. Христа, который был здесь опять убиваем — в обители.
«Ведь солдат, который ткнул его под бок копьём, — святой. И Красная армия — она тоже, как поглядеть, желает быть святой».
Это желание , если не святости, то хотя бы прикосновение к святости, есть не только у Красной армии.
Но только вывороченное — типа, вера на продажу. И у Эйхманиса , который уничтожает кресты на соловецком кладбище , и в то же время сохраняет мощи и иконы. И у автора, который трепетно венчается с женой, крестя лоб и тут же за свадебным столом фотографируются, где ангелица белая — молодая -бодро размахивает дареным пистолетом..
Ну что ж — некая двойственность всегда была характерна для «революционных демонов». И некая флюгерность.
Ну а вторичные герои — загубленные и втоптанные в землю революционным цунами — их жалко, конечно. Но лес рубят— щепки летят. Это видение автора. И слова его:
«Русскому человеку себя не жалко: это главная его черта.
В России всё Господне попущение. Ему здесь нечем заняться».
