Современному человеку трудно понять, чем же так ужасен был поздний Советский Союз.
О революции, войне, Колыме, космонавтах – об этом каждый имеет ну хоть какое-то мнение, а вот условный 1981 год – что это было? И почему тогда советский народ с таким ликованием бросился из этого мира – во все тяжкие?
Отличный способ прочувствовать ту эпоху – прочитать книжку Романа Сенчина.
Его тексты – это такая образцовая мертвечина, такой типичнейший журнальный совпис, что ты словно бы заглянул в склеп.
Что характерно, в этих рассказах и повестях есть все, чему учили в Литинституте, все, что было положено видеть в «работах нашего мастеровитого земляка, запечатлевшего жизнь горняков и металлургов, знатных комбайнеров и других тружеников села».
Есть «развитие сюжета», «конфликт», «образы героев», «у каждого своя правда».
И с каждой страницы тебе передают привет то ли Сорокин, то ли какие-то пародии из Довлатова, все эти нескончаемые пассажи очеркистов «Зари Кузбасса» и «Советского Таймыра» в жанре:
- Это жизнь, Васька. Жизнь, понимаешь? Эхма! – сказал Петрович, вздохнул и торопливо зашагал по лужам. Васька долго, долго смотрел ему вслед.
Нет, это не цитата, это моя импровизация, но это именно такой текст, сотни страниц, где нет ни одного живого слова, один труп советской литературы, да еще того третьего разряда, что была мертва еще тогда, когда везде печаталась.
Может ли книга быть такой же кондовой, как самый тоскливый панельный дом в депрессивном спальном районе?
Может. Вот она.
