Илья Оганджанов. Человек ФИО: роман в рассказах. — СПб.: Алетейя, 2020. — 316 с.
…«Человек ФИО» называется этот роман в рассказах, адресованный тем, кто ценит в литературе хороший слог, музыку языка, глубину поэтической мысли, тонкую нюансировку смыслов — и речь вроде бы о безызвестных и рядовых, которым и названия-то, кроме сухих паспортных данных, не придумаешь. Недаром в самом начале нас ждет посвящение канцелярским служащим языка Т. Д. и Т. П. «Его отчество я узнал на похоронах», — начинается один из рассказов этой истории, складывающихся, как водится, в роман с эпохой. Так иронично, заметим, и главный герой себя иногда называет, для того, наверное, и литература дана, как мегафон и стетоскоп в одном флаконе. «Я, человек из разряда щелкопёрствующих, — уточняет он, – подвид бумагомарателей, отряд безвестных обитателей газетных и журнальных полос, решил развеяться и уехал на Соловки».
Но писать, наш герой не стал ни эпопею, ни военные очерки. И пускай эта проза, без сомнения, продолжает лучшие традиции русской литературы, восходя к ее лучшим образцам — Чехову, Бунину, Юрию Казакову — начиналось все с бытописания в ночном киоске, где работал, пардон за тавтологию, начинающий писатель в недалекие и «лихие» 90-е. И написал он о 90-х своей юности, поскольку она, как увидим ниже, так и не закончилась, оказавшись неисчерпаемой на сюжеты, неистребимой, как запах гниющих бананов на Тверской, неутолимой, как страсть к приключениям. «Соловецкая чайка всегда голодна», — можем смикшировать слова Анатолия Жигулина с нынешними экскурсами писателей и по местам боевой юности, и в юдоль всесоюзной скорби. «Погудев у палатки, вся компания ехала веселиться в ресторан или в гостиницу, где снимали номер и продолжали поливать девочек кружевным липким шампанским. Заявлялись под утро. Хмельные, помятые. Поёживаясь от предрассветного холода, выпивали водки на посошок, делили ночную выручку, отсчитав мне, сколько причитается, и отправлялись по домам спать. Они жили легко и беззаботно, и казалось, так будет всегда».
Хотя, Соловки здесь тоже присутствуют, но это другое, это расконсервированная память и ее отсвет в нашем темном, местами даже средневековом времени одиночек и патриотической массы чаек. «Но почему именно на Соловки? — спросит зануда-читатель, житель однокомнатной квартиры, обладатель грошовой пенсии, запертой в рассохшемся серванте, один из тех горемык, что присылают свои сиротские письма в редакцию. Чтобы узнать ответ, ему придётся оживить увядшие мечты воскресить в памяти имя лицо голос той единственной и неповторимой ради которой с которой о которой навсегда никогда и отложив газету закрыв журнал захлопнув книгу затушив сигарету сбросив груз прожитых лет выбежать на улицу сесть в автобустроллейбустрамвай сойти на станции отыскать дом подъезд взбежать по лестнице на этаж остановиться у дверей квартиры с замирающим сердцем нажать кнопку звонка и переступив порог выйти в открытый космос и в безвоздушном пространстве в неведомом далёком богзнаетгде услышать: «На Соловках как — то по-особому дышится, я там многое поняла».
Каждый рассказ здесь может существовать и сам по себе, но собранные вместе и выстроенные определённым образом, собранные в четыре части, они создают единое, цельное полотно. И каждый рассказ тут становится кирпичиком большого здания. А в названии последней части — «Рассказы длиной в одну выкуренную сигарету» — читателю даётся как бы ключ к формальному замыслу автора — это очень интимная и откровенная беседа (с читателем или с самим собой) — о чём? о мимолётном и вечном, о прошлом и настоящем, о мучительно ранящем и невыносимо прекрасном, но всегда — о самом главном.
Словом, все здесь в лучших традициях русского рассказа и лирической прозы. «Человек ФИО», как можно заметить, развивает и формальные возможности романа, и уходит от линейности в сторону большей лёгкости и свободы повествования. Может, стоит придержать его за рукав, как у классика: «Будь ласков, нам по пути с тобой…»
Игорь БОНДАРЬ-ТЕРЕЩЕНКО.
