Из рецензий к книге:
“Я открыла для себя Захара Прилепина. Это для меня, без сомнения, лучший современный автор (наравне с Г. Яхиной). С этого произведения начался мой дикий интерес к эпохе Сталина и истории России.”
Вот это, по-моему, самый точный анализ творчества Прилепина. Лучше и не скажешь. НАРАВНЕ С ЯХИНОЙ.
Поэтому и хвалят друг друга, не читавши. Потому что дело не в литературных достоинствах ( там их маловато будет), а в векторе направленности. Вектор личного успеха. Прилепин им овладел ювелирно.
Чтобы отрецензировать 750-страничный текст — нужно как минимум написать страниц 50. Я так не умею. Мне скучно.
Но как нас учили — надо определить идею и обрисовать сюжет.
Идею я не нашел. Нет там идеи. 30-е годы. Соловецкий лагерь — СЛОН. Зэки — разношерстные. И уголовники, и священники, и политические — недобитые белогвардейцы, и почему-то беспризорники. Работа трудная, питание — скудное.
Прилепин будет поумнее Яхиной — у него хотя бы в основе романа кое-какие документы. Но предисловие искупает все — как у Яхиной, типа, а мне дедушка рассказал. Хорошее дело. Что же за дедушка у Захара-то?
“«Бешеный чёрт!» — говорила про него бабушка. Она произносила это как «бешаный чорт!».”
«До самой старости у него имелась странность: если мимо нашего дома шла отбившаяся от стада корова с колокольцем на шее, прадед иной раз мог забыть любое дело и резво отправиться на улицу, схватив второпях что попало — свой кривой посох из рябиновой палки, сапог, старый чугунок. С порога, ужасно ругаясь, бросал вослед корове вещь, оказавшуюся в его кривых пальцах. Мог и пробежаться за напуганной скотиной, обещая кары земные и ей, и её хозяевам».
Ну это бывает у деревенских — чего уж там. Так вот дед его сидел на Соловках — три года. По уголовке.
Но — честно отмечает Захар:
«Лично мне прадед ничего про соловецкую жизнь не рассказывал, хотя за общим столом иной раз, обращаясь исключительно ко взрослым мужчинам, преимущественно к моему отцу, прадед что-то такое вскользь говорил».
В общем как у Яхиной — творческая фантазия.
Но любая творческая фантазия нужна для чего-то.
Для чего она здесь? Показать тяготы лагерной жизни? ну еще Достоевский об этом писал — «Записки из Мертвого дома» — чего уж удивлять-то? там, правда, погуманнее было. Баланы ( бревна) в октябре не таскали из моря.
Не могу сказать, что роман проходной. Все там как надо — и беспризорники откуда-то под нарами, которых почему-то уголовники душат, и любоффь имеется.
Зэка Артема Горяинова, который сидит за убийство отца -главного героя — к чекистке Гале. И Галю эту потом за страсть к зеку потом судят. Чего удивительного?
И любовь странная какая-то — скорее меркантильная. Для нее этот эек — пустое место, но надо же сюжет чем-то разбавить.
И нач. лагеря Эйхманис, который знает французский язык и любит чаек. И страшилки разные.
Главный герой так до конца срока и не доживает — его фартовые на перо сажают. Почему-то..
Ну книга такая.. про тяготы Соловков в 30-е.
Вот только — для чего это? Показать кровавый террор в конце двадцатых? А мы этого не знаем?
Или знаем без фантазии прилепинской?
Яхина тоже фантазирует безудержно — то тысячу кулаков таскает по году на поезде, а потом их топит, то Сталин у нее охотится на банных прохожих с вениками.
Значит, Захар — обличитель кровавого режима? Или все же — нет?
В общем, закрыв книгу — у меня только один вопрос возник — а что хотел сказать-то? Я так и не понял.
Лучше всего эта безвестная восторженная девица сказала — что для интереса к эпохе Сталина. Каким он душегубом был. Да и к истории России — в этом же ключе.
Аватар, однако.
