На заре моих туманных дней,
Не страдавших грыжей и подагрой,
Проиграл я семьдесят рублей
В пассажирском поезде под Гагрой.
Раскрутив и грохнув, как лоха,
Мой попутчик с видом дровосека
Познакомил Саню Вулыха
С чудом света под названием «сека»
Под ленивый шухер двух ментов
Он исчез с похищенным уловом,
Не сказав «прощай» — и был таков.
Он исчез, а я остался… Словом,
Я приехал в солнечный курорт
В одеяньи Робинзона Крузо,
И дружков испуганный эскорт
Для меня был тягостной обузой…
Я бродил по Гаграм, видел сны,
Где в червонцы превращались чайки,
И с печалью пил портвейн «Апсны»
Из казны сочувственной хозяйки.
И под сенью слив или олив
(Я не помню: что-то в этом роде)
Думал я, что мир несправедлив,
Думал — нет гармонии в природе.
Горизонта зонт из хрусталя
Прятал смех девчонок на скамейке…
А в моем кармане — ни рубля,
За моей душою — ни копейки…
Расстилало небо на троих
Скатерть жизни под весёлый ужин,
Только рук архангелов своих
В этом небе я не обнаружил.
Но курортный город пил и пел,
Уплывая из варягов в греки
Мне назло, чтоб я не утерпел
И побрел на звуки дискотеки.
В танцплощадку прятался закат,
И на бронзе южного загара
Загоралась восемь раз подряд,
Как прибой, забойная «Шизгара».
И забыв под кайфом что почем,
Я почуял вдруг, как руки крепки,
И задел отчаянным плечом
Коротышку-горца в макси-кепке.
Он застыл, как в небе провода,
И пропел, как будто песнь протеста:
“Ныкогда, ти слишишь, ныкогда
Нэ хади на танц у это место!”
Прошипев, он скрылся, как змея,
Отгоревшей над плитою спичкой…
В этот вечер повстречался я
С симпатичной девушкой-москвичкой…
Мы гуляли в цокоте цикад,
Под который я поведал Гале,
Как меня «обул» в дороге над
Гоги, или как там его звали…
Мы расстались, чуть примяв траву,
У стоявшей в темноте палатки,
И забили стрелки рандеву
Через день, на той же танцплощадке.
В ту же ночь в каком-то странном сне
Под шуршанье листьев на калине:
«Жизнь моя, иль ты приснилась мне», —
Говорил я девушке Галине.
И она шептала, как вода,
Коей умывается невеста:
“Никогда, ты слышишь, никогда
Не ходи на танцы в это место!”
Целый день бродил по пляжу я,
Размышляя о своей планиде,
Как шашлык, задумчиво жуя
Странный сон, который я увидел.
К вечеру приняв стакан «Апсны»,
Я порвал свои сомнения в клочья:
“К черту все видения и сны,
Что приснились сдуру прошлой ночью!..”
Я не помню, что там лабух пел
В миг, когда я ей махнул рукою…
Кажется, о том, как клён шумел
Над речной водой и все такое…
Был прибой дыханием тяжел,
Над волнами молнии сверкали…
— Слушай, хорошо, что ты пришел, —
Мне в ответ обрадовалась Галя.
С неба свет струился, словно снег,
Под который музыка врывалась…
— Тут ко мне пристал один абрек,
Слава Богу, еле оторвалась…
Я не знала, где тебя искать…
Он сказал: давно, мол, ждал такую,
Чтобы пригласить потанцевать…
Я его отшила: не танцую!..
Мы кружились с нею в «медляке».
Что для счастья надо? — Только малость:
Чтоб к твоей безденежной руке
Девушка без денег прижималась.
В этот миг не нужен миллион
Долларов, рублей или эскудо…
— Саша, осторожней, это он!
Поскорей давай уйдем отсюда!
Холодок прошёлся по спине,
И, хотя объятия были крепки,
Я почуял, как идёт ко мне
Коротышка-горец в макси-кепке,
Как в ночи горит его оскал,
Как нахально цель он обозначил,
Как в руке его сверкнул кинжал,
Тот, что для меня был предназначен.
И когда над морем часть души
От меня уже взлетала вроде,
Я подумал: — Если буду жив —
Значит есть гармония в природе!
Облаками наполнялась высь,
Провисая на скалистых склонах…
И тогда откуда ни возьмись —
Появились ангелы в погонах!
Я запомнил тот прощальный взгляд,
В миг, когда на месте, как в романе,
Был застигнут и с поличным взят
Непонятно кто с ножом в кармане…
С той поры я заучил урок,
И когда безденежье вкушаю,
Знайте, что я в «секу» не игрок,
И судьбы своей не искушаю.
Ну а если доведётся там
Проиграть в любовь свое сердечко, —
Никогда архангелам-ментам
Не скажу обидного словечка.
1992 г.