Этот фильм никогда не получит наград престижного уровня. О нем не будет говорить с придыханием Брилев, как о фильме, «пришедшимся по сердцу миллионам наших сограждан». Да и Попов со Скабеевой его не заметят.
Швыдкой со товарищи сделают кислую мину — дескать, а о чем речь-то ? не знаем, не смотрели, да и смотреть не станем, ибо нет там «до ануса пронзающей правды мерзости».
И только злобные мелкие критики с говорящей фамилией Грицай (почему на ум приходит полицай? да еще бандеровский?) расплюются ядовитой жижой:
“…Изнасилованная традиционалистскими взглядами провластных кинематографистов тема войны приелась и воспринимается обидным недоразумением. На эту войну, облизанную со всех доступных сторон режиссерами-патриотами, правда, уже невозможно смотреть. Сдалась нам это ваша Великая Отечественная в каждом пятом российском фильме. В конце концов мы в ваших травмах не виноваты, отношения к ним не имеем, и не надо решать за нас…”
В принципе устами полицая здесь истина глаголет. Им нужна Зулейха в любом виде, желательно померзотнее и погаже.
Вот только зритель уже наелся выдуманными ужасами.
Поэтому как ни изгаляйся, как ни изощряйся, как ни запихивай НАСТОЯЩЕЕ кино на задворки — народ уже разобрался — ЧТО смотреть и ЧЕМУ радоваться и плакать.
Итак, Александр Галибин и фильм «Сестренка».
Это фильм, на котором отдыхает душа. Ловил себя на том, что мы все уже привыкли к чернухе и подспудно ее ожидаем — не верим в светлый фильм. Сжимаемся внутренне ожидая очередную мерзость в канве сюжета.
Хочу порадовать зрителей — здесь нет размазанных по стенам мозгов, хлещущей крови, загубленных младенцев кровавыми чекистами, изнасилований во всех позах и так далее
Это — добрая, светлая, удивительно прекрасная СКАЗКА. Но не в том смысле, что все выдумано, выверено и сусально сказочно.
Нет, это уже наше восприятие, изнасилованное мерзостью «новых режиссеров» ощущает обычное СВЕТЛОЕ кино недостижимой сказкой.
Помните тональность фильма «Сережа» по книге Веры Пановой? Вот то же самое — мир, показанный глазами ребенка.
Жанр, практически уничтоженный «мессиями и аватарами» нового кино. Редко когда мелькнут в кадре дети — и то с одной целью — изломанные, фанерные, глубоко несчастные. Дети— жертвы, дети — иллюзии.
И здесь — у Галибина — светлые чистые лица. Сопереживающие, трепетные.
Семилетний башкирский мальчик — он живет в кадре, проживает каждую эмоцию. Весь фильм — это его мир, его мысли, его надежды.
Сюжет прост — солдат-башкир находит девочку в украинской хате с мертвой матерью — убитой фашистами. Отправляет ее к своей семье — в башкирскую деревню.
И здесь — услада взору. Великолепные съемки природы Башкирии, верность деталей — от узорчатого половичка башкирской выделки до продуманности одежды детского костюма тех лет — сороковых военных. Настоящие (не картонные) деревенские дома, колорит башкирского языка. Все пронзает точностью и натуральностью.
Фильм Галибина был рассчитан на детскую аудиторию — простотой и ясностью. Однако оказался потрясением для взрослой аудитории — неужели вернулось ЧИСТОЕ кино? С нормальными чувствами? С человеческими эмоциями? С добротой и счастьем? С радостью и светлыми слезами?
Фильм — даже по действию — не держит в напряжении. И это хорошо. Потому что то внутреннее постоянное ожидание мерзости, к которому нас приучили в современных трендовых фильмах — оно разрушает психику. А психику современного зрителя — надо лечить. Пора уже.
Вот это — галибинское кино — и есть лучшее лекарство. Он не только сеет «разумное, доброе, светлое», он врачует наши язвы, ожоги, который зритель получил после содомии «нового кино».
А я собираюсь читать «кондового» (так его именует Грицай) советского писателя Мустая Карима — уж очень хороши детские характеры и бытовые зарисовки башкирской деревни.
И напрочь забыть фальшивость и картонность внедряемой беспардонно и нагло неумной и рептилоподобной Яхиной, как национального писателя.
Да и всю мерзость либеральной критики — расчехлились по полной.
