В некотором царстве, в некотором
государстве жили-были старик и старуха, и было у них три сына.
Младшего звали Иванушка. Жили они – не ленились, целый день трудились,
пашню пахали да хлеб засевали.
Разнеслась вдруг в том царстве-государстве весть:
собирается чудо-юдо поганое на их землю напасть, всех людей истребить,
города-села огнем спалить. Затужили старик со старухой, загоревали. А
сыновья утешают их:
- Не горюйте, батюшка и матушка, пойдем мы на чудо-юдо,
будем с ним биться насмерть. А чтобы вам одним не тосковать, пусть с
вами Иванушка остается: он еще очень молод, чтоб на бой идти.
- Нет, – говорит Иван, – не к лицу мне дома оставаться да вас дожидаться, пойду и я с чудом-юдом биться!
Не стали старик со старухой Иванушку удерживать да
отговаривать, и снарядили они всех троих сыновей в путь-дорогу. Взяли
братья мечи булатные, взяли котомки с хлебом-солью, сели на добрых
коней и поехали.
Ехали они, ехали и приехали в какую-то деревню. Смотрят -
кругом ни одной живой души нет, все повыжжено, поломано, стоит одна
маленькая избушка, еле держится. Вошли братья в избушку. Лежит на
печке старуха да охает.
- Здравствуй, бабушка, – говорят братья.
- Здравствуйте, добрые молодцы! Куда путь держите?
- Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на калинов мост. Хотим с чудом-юдом сразиться, на свою землю не допустить.
- Ох, молодцы, за дело взялись! Ведь он, злодей, всех
разорил, разграбил, лютой смерти предал. Ближние царства – хоть шаром
покати. И сюда заезжать стал. В этой стороне только я одна и осталась:
видно, я чуду-юду и на еду не гожусь.
Переночевали братья у старухи, поутру рано встали и отправились снова в путь-дорогу.
Подъезжают к самой реке Смородине, к калинову мосту. По всему берегу лежат кости человеческие.
Нашли братья пустую избушку и решили остановиться в ней.
- Ну, братцы, – говорит Иван, – заехали мы в чужедальнюю
сторону, надо нам ко всему прислушиваться да приглядываться. Давайте
по очереди на дозор ходить, чтоб чудо-юдо через калинов мост не
пропустить.
В первую ночь отправился на дозор старший брат. Прошел он
по берегу, посмотрел на реку Смородину – все тихо, никого не видать,
ничего не слыхать. Он лег под ракитов куст и заснул крепко, захрапел
громко.
А Иван лежит в избушке, никак заснуть не может. Не спится
ему, не дремлется. Как пошло время за полночь, взял он свой меч
булатный и отправился к реке Смородине. Смотрит – под кустом старший
брат спит, во всю мочь храпит. Не стал Иван его будить, спрятался под
калинов мост, стоит, переезд сторожит.
Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы закричали
– выезжает чудо-юдо о шести головах. Выехал он на середину калинова
моста – конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся,
позади черный пес ощетинился.
Говорит чудо-юдо шестиголовое:
- Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, черный ворон,
встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван -
крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился – так
на бой не сгодился. Я его на одну руку посажу, другой прихлопну -
только мокренько будет!
Вышел тут Иван – крестьянский сын, из-под моста и говорит:
- Не хвались, чудо-юдо поганое! Не подстрелив ясного
сокола, рано перья щипать. Не узнав доброго молодца, нечего хулить
его. Давай-ка лучше силы пробовать; кто одолеет, тот и похвалится.
Вот сошлись они, поравнялись да так жестоко ударились, что кругом земля простонала.
Чуду-юду не посчастливилось: Иван – крестьянский сын, с одного размаху сшиб ему три головы.
- Стой, Иван – крестьянский сын! – кричит чудо-юдо. – Дай мне роздыху!
- Что за роздых! У тебя, чудо-юдо, три головы, а у меня одна! Вот как будет у тебя одна голова, тогда и отдыхать станем.
Снова они сошлись, снова ударились.
Иван – крестьянский сын отрубил чуду-юду и последние три
головы. После того рассек туловище на мелкие части и побросал в реку
Смородину, а шесть голов под калинов мост сложил. Сам в избушку
вернулся.
Поутру приходит старший брат. Спрашивает его Иван:
- Ну, что, не видел ли чего?
- Нет, братцы, мимо меня и муха не пролетала.
Иван ему ни словечка на это не сказал.
На другую ночь отправился в дозор средний брат. Походил
он, походил, посмотрел по сторонам и успокоился. Забрался в кусты и
заснул.
Иван и на него не понадеялся. Как пошло время за полночь,
он тотчас снарядился, взял свой острый меч и пошел к реке Смородине.
Спрятался под калинов мост и стал караулить.
Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы
раскричались – выезжает чудо-юдо девятиголовое. Только на калинов мост
въехал – конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся,
позади черный пес ощетинился… Чудо-юдо коня – по бокам, ворона – по
перьям, пса – по ушам!
- Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, черный ворон,
встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван -
крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился – так
на бой не сгодился: я его одним пальцем убью!
Выскочил Иван – крестьянский сын из-под калинова моста:
- Погоди, чудо-юдо, не хвались, прежде за дело примись! Еще неведомо, чья возьмет.
Как махнет Иван своим булатным мечом раз, два, так и снес
у чуда-юда шесть голов. А чудо-юдо ударил-по колена Ивана в сыру
землю вогнал. Иван – крестьянский сын захватил горсть земли и бросил
своему супротивнику прямо в глазищи. Пока чудо-юдо глазищи протирал да
прочищал, Иван срубил ему и остальные головы. Потом взял туловище,
рассек на мелкие части и побросал в реку Смородину, а девять голов под
калинов мост сложил. Сам в избушку вернулся, лег и заснул.
Утром приходит средний брат.
- Ну, что, – спрашивает Иван, – не видал ли ты за ночь чего?
- Нет, возле меня ни одна муха не пролетала, ни один комар рядом не пищал.
- Ну, коли так, пойдемте со мной, братцы дорогие, я вам и комара и муху покажу!
Привел Иван братьев под калинов мост, показал им чудо-юдовы головы.
- Вот, – говорит, – какие здесь по ночам мухи да комары летают! Вам не воевать, а дома на печке лежать.
Застыдились братья.
- Сон, – говорят, – повалил…
На третью ночь собрался идти в дозор сам Иван.
- Я, – говорит, – на страшный бой иду, а вы, братцы, всю
ночь не спите, прислушивайтесь: как услышите мой посвист – выпустите
моего коня и сами ко мне на помощь спешите.
Пришел Иван – крестьянский сын к реке Смородине, стоит под калиновым мостом, дожидается.
Только пошло время за полночь, сыра земля закачалась,
воды в реке взволновались, буйные ветры завыли, на дубах орлы
закричали… Выезжает чудо-юдо двенадцатиголовое. Все двенадцать голов
свистят, все двенадцать огнем-пламенем пышут. Конь чуда-юда о
двенадцати крылах, шерсть у коня медная, хвост и грива железные.
Только въехал чудо-юдо на калинов мост – конь под ним споткнулся,
черный ворон на плече встрепенулся, черный пес позади ощетинился.
Чудо-юдо коня плеткой по бокам, ворона – по перьям, пса – по ушам!
- Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, черный ворон,
встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван -
крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился – так
на бой не сгодился: я только дуну – его и праху не останется!
Вышел тут из-под калинова моста Иван – крестьянский сын:
- Погоди хвалиться: как бы не осрамиться!
- Это ты, Иван – крестьянский сын! Зачем пришел?
- На тебя, вражья сила, посмотреть, твоей крепости испробовать.
- Куда тебе мою крепость пробовать! Ты муха передо мной.
Отвечает Иван – крестьянский сын чуду-юду:
- Я пришел ни тебе сказки рассказывать, ни твои слушать. Пришел я насмерть воевать, от тебя, проклятого, добрых людей избавить!
Размахнулся Иван своим острым мечом и срубил чуду-юду три
головы. Чудо-юдо подхватил эти головы, черкнул по ним своим огненным
пальцем – и тотчас все головы приросли, будто и с плеч не падали.
Плохо пришлось Ивану – крестьянскому сыну: чудо-юдо
свистом его оглушает, огнем жжет-палит, искрами осыпает, по колено в
сыру землю вгоняет. А сам посмеивается:
- Не хочешь ли отдохнуть, поправиться, Иван – крестьянский сын?
- Что за отдых! По-нашему – бей, руби, себя не береги! – говорит Иван.
Свистнул он, гаркнул, бросил свою правую рукавицу в
избушку, где братья остались. Рукавица все стекла в окнах повыбила, а
братья спят, ничего не слышат.
Собрался Иван с силами, размахнулся еще раз, сильнее прежнего, и срубил чуду-юду шесть голов.
Чудо-юдо подхватил свои головы, черкнул огненным пальцем -
и опять все головы на местах. Кинулся он тут на Ивана, забил его по
пояс в сыру землю.
Видит Иван – дело плохо. Снял левую рукавицу, запустил в избушку. Рукавица крышу пробила, а братья все спят, ничего не слышат.
В третий раз размахнулся Иван – крестьянский сын еще
сильнее и срубил чуду-юду девять голов. Чудо-юдо подхватил их, черкнул
огненным пальцем – головы опять приросли. Бросился он тут на Ивана и
вогнал его в землю по самые плечи.
Снял Иван свою шапку и бросил в избушку. От того удара избушка зашаталась, чуть по бревнам не раскатилась.
Тут только братья проснулись, слышат – Иванов конь громко ржет да с цепей рвется.
Бросились они на конюшню, спустили коня, а следом за ним и сами Ивану на помощь побежали.
Иванов конь прибежал, начал бить чудо-юдо копытами.
Засвистел чудо-юдо, зашипел, стал искрами коня осыпать… А Иван -
крестьянский сын тем временем вылез из земли, приловчился и отсек
чуду-юду огненный палец. После того давай рубить ему головы, сшиб все
до единой, туловище на мелкие части рассек и побросал все в реку
Смородину.
Прибегают тут братья.
- Эх вы, сони! – говорит Иван. – Из-за вашего сна я чуть-чуть головой не поплатился.
Привели его братьяк избушке, умыли, накормили, напоили и спать уложили.
Поутру ранёшенько Иван встал, начал одеваться-обуваться.
- Куда это ты в такую рань поднялся? – говорят братья. – Отдохнул бы после такого побоища.
- Нет, – отвечает Иван, – не до отдыха мне: пойду к реке Смородине свой платок искать – обронил таки.
- Охота тебе! – говорят братья. – Заедем в город – новый купишь.
- Нет, мне тот нужен!
Отправился Иван к реке Смородине, перешел на тот берег
через калинов мост и прокрался к чудо-юдовым каменным палатам. Подошел
к открытому окошку и стал слушать, не замышляют ли здесь еще чего.
Смотрит – сидят в палатах три чудо-юдовы жены да мать, старая змеиха.
Сидят они да сами сговариваются.
Старшая говорит:
- Отомщу я Ивану – крестьянскому сыну за моего
мужа! Забегу вперед, когда он с братьями домой возвращаться будет,
напущу жары, а сама оборочусь колодцем. Захотят они воды испить и с
первого же глотка лопнут!
- Это ты хорошо придумала! – говорит старая змеиха.
Вторая сказала:
- А я забегу вперед и оборочусь яблоней. Захотят они по яблочку съесть – тут их и разорвет на мелкие частички!
- И ты хорошо вздумала! – говорит старая змеиха.
- А я, – говорит третья, – напущу на них сон да дрему, а
сама забегу вперед и оборочусь мягким ковром с шелковыми подушками.
Захотят братья полежать, отдохнуть – тут-то их и спалит огнем!
Отвечает ей змеиха:
- И ты хорошо придумала! Ну, невестки мои любезные, если вы их не сгубите, то завтра я сама догоню их и всех троих проглочу.
Выслушал Иван – крестьянский сын все это и вернулся к братьям.
- Ну что, нашел ты свой платочек? – спрашивают братья.
- Нашел.
- И стоило время на это тратить!
- Стоило, братцы!
После того собрались братья и поехали домой.
Едут они степями, едут лугами. А день такой жаркий, что
терпенья нет, жажда измучила. Смотрят братья – стоит колодец, в
колодце серебряный ковшик плавает. Говорят они Ивану:
- Давай, братец, остановимся, холодной водицы попьем и коней напоим.
- Неизвестно, какая в том колодце вода, – отвечает Иван. – Может, гнилая да грязная.
Соскочил он со своего коня доброго, начал этот колодец
мечом сечь да рубить. Завыл колодец, заревел дурным голосом. Вдруг
спустился туман, жара спала, и пить не хочется.
- Вот видите, братцы, какая вода в колодце была! – говорит Иван.
Поехали они дальше.
Долго ли, коротко ли – увидели яблоньку. Висят на ней яблоки спелые да румяные.
Соскочили братья с коней, хотели было яблочки рвать, а
Иван – крестьянский сын забежал вперед и давай яблоню мечом сечь да
рубить. Завыла яблоня, закричала…
- Видите, братцы, какая это яблоня? Невкусные на ней яблоки!
Сели братья на коней и поехали дальше.
Ехали они, ехали и сильно утомились. Смотрят – лежит на поле ковер мягкий, и на нем подушки пуховые.
- Полежим на этом ковре, отдохнем немного! – говорят братья.
- Нет, братцы, не мягко будет на этом ковре лежать! – отвечает Иван.
Рассердились на него братья:
- Что ты за указчик нам: того нельзя, другого нельзя!
Иван в ответ ни словечка не сказал, снял свой кушак и на ковер бросил. Вспыхнул кушак пламенем – ничего не осталось на месте.
- Вот и с вами то же было бы! – говорит Иван братьям.
Подошел он к ковру и давай мечом ковер да подушки на мелкие лоскутки рубить. Изрубил, разбросал в стороны и говорит:
- Напрасно вы, братцы, ворчали на меня! Ведь и колодец, и
яблонька, и ковер этот – все чудо-юдовы жены были. Хотели они нас
погубить, да не удалось им это: сами все погибли!
Поехали братья дальше.
Много ли, мало ли проехали – вдруг небо потемнело, ветер
завыл, загудел: летит за ними сама старая змеиха. Разинула пасть от
неба до земли – хочет Ивана с братьями проглотить. Тут молодцы, не
будь дурны, вытащили из своих котомок дорожных по пуду соли и бросили
змеихе в пасть.
Обрадовалась змеиха – думала, что Ивана – крестьянского
сына с братьями захватила. Остановилась и стала жевать соль. А как
распробовала да поняла, что это не добрые молодцы, снова помчалась в
погоню.
Видит Иван, что беда неминучая, – припустил коня во всю прыть, а братья за ним. Скакали-скакали, скакали-скакали…
Смотрят – стоит кузница, а в той кузнице двенадцать кузнецов работают.
- Кузнецы, кузнецы, – говорит Иван, – пустите нас в свою кузницу!
Пустили кузнецы братьев, сами за ними кузницу на двенадцать железных дверей закрыли, на двенадцать кованых замков.
Подлетела змеиха к кузнице и кричит:
– Кузнецы, кузнецы, отдайте мне Ивана – крестьянского сына с братьями! А кузнецы ей в ответ:
- Пролижи языком двенадцать железных дверей, тогда и возьмешь!
Принялась змеиха лизать железные двери. Лизала-лизала,
лизала-лизала – одиннадцать дверей пролизала. Осталась всего одна
дверь…
Устала змеиха, села отдохнуть.
Тут Иван – крестьянский сын выскочил из кузницы, поднял
змеиху да со всего размаху ударил ее о сыру землю. Рассыпалась она
мелким прахом, а ветер тот прах во все стороны развеял. С тех пор все
чуда-юда да змеи в том краю повывелись, без страха люди жить стали.
А Иван – крестьянский сын с братьями вернулся домой, к
отцу, к матери, и стали они жить да поживать, поле пахать да хлеб
собирать.
И сейчас живут.
