Дмитрий Быков 20 лет спустя

Обложка Дмитрий Быков. 20 лет спустя Хроники

«Русскую интеллигенцию давно не заботит, что подавать ей руку сегодня стыднее, чем тянуть ее за подаянием. Потому что эти люди проиграли все, что могли проиграть, ложились под любую власть, а всех, кто не ложился, демонстративно отлучали.

<…>

Говорить о евреях стало неприлично. Виноваты в этом прежде всего сами евреи. Они решили превратиться в священных коров, забыв об изначальной, богоданной своей роли лакмусовой бумажки.

<…>

Когда нет прямой драки, когда власть разумно сдерживается, не желая выходить из берегов в ответ на провокационный, гапоновский визг Альбац, — затянувшаяся истерика начинает прискучивать даже самым пылким сторонникам».

Поверить сложно, но все эти строки писаны Дмитрием Быковым, правда, 20 лет назад. Здесь ставим «смайлик».

В основе книги «Дмитрий Быков 20 лет спустя. Хроники «Московской комсомолки» — тексты Быкова, которые он готовил для таблоида «Московская комсомолка» в 1999 году, когда Борис Березовский пытался создать альтернативу газете «МК». Главный редактор экспериментального издания в стилистике французской «Канар аншене» Евгений Додолев вспоминает об этом опыте и пытается понять природу метаморфоз, случившихся с пассионарным пропутинским публицистом, ныне заслужившим реноме борца с «кровавым режимом». Сам герой написал предисловие, которое мы воспроизводим без купюр.


 

Додолев — матерый профессионал-скандалист и ничего не делает просто так. Когда он умрет, про него спросят, как про Талейрана: «Интересно, зачем ему это понадобилось».

Так что избранное из «Московской комсомолки» он выпускает с дальним прицелом.

Я даже сначала не понял, с каким. Хайпануть хочет? Но разве на этом хайпанешь?

Выполняет заказ против меня? Но что же здесь, пардон, компрометирующего? Ни от одного своего тогдашнего слова я не отрекаюсь, борьбой с Лужковым и Примаковым горжусь, к тому же сам Додолев пишет, что мы топили не за Путина, а против совершенно очевидной реваншистской клики. Да и не будет Дололев выполнять заказы против меня, как и я никогда не напишу против него ни единого заказного слова. Только свои, и только по собственному желанию.

Может, он хочет напомнить властям, какая эффективная вещь — умный таблоид? Действительно эффективная, и сейчас бы ей цены не было, но эпоха-то не ельцинская. Никто и никаких денег под такую газету не даст, неважно — запутинская она будет или противопутинская. Это при Ельцине считалось, что пропаганда должна быть качественной. При Путине считается (им самим или окружением — даже не знаю), что чем она бездарнее, тем сильнее. Потому что если мы можем позволить себе оборонные мультики и прямое вранье, значит, мы сила. Ни перед кем не прогибаемся, никому не стремимся угодить.

Достаточно сравнить газету «Не дай Бог» образца 1996 года, когда ее делали коммерсантовские журналисты против Зюганова, и аналогичную газету 2012 года, когда ее лудили журналисты «Комсомольской правды». Не нужны им талантливые агитаторы. Талантливый — уже потенциально опасный. И никакой «Московской комсомолки-2» при Путине не будет.

И тут я догадался. Он хочет напомнить всем, какую безнадежную борьбу тогда мы вели — и нас это совершенно не останавливало.

Я тогда Додолева спросил: ты сам-то веришь, что мы остановим «Отечество»? И он сказал: да нет, что ты. Весь бизнес под них лег и большая часть силовиков, и население все за Примакова, плюс у них огромные деньги Евтушенкова (я тогда впервые услышал эту фамилию и название «Система»). Так что это так — порезвиться напоследок.

Больших денег, как он сам пишет, там не было. Славы и тиражей — тоже. Но порезвиться напоследок — это довольно сильный стимул, и именно он руководит сегодня теми, кто выходит на дозволенные и недозволенные митинги. Те, кто резвятся напоследок, обычно побеждают, потому что терять им нечего.

Почему я радуюсь перепечатке этих текстов двадцатилетней давности? Ну, во-первых, потому, что действительно горжусь своим участием в той схватке на той стороне. Не на путинской, нет. Просто Лужков сделал с Москвой примерно то, что Путин сделал с Россией, и повторил бы этот опыт на всей России гораздо раньше. К Крыму, кстати, он уже в качестве московского мэра вовсю тянулся. Счет «сорок — ноль» в его судах против прессы упоминался им во всех телевизионных интервью с большой гордостью.

Если бы Примаков и Лужков тогда победили, мы бы нынешнюю российскую реальность хлебали большой ложкой уже в 2000 году. Лужковцы уже недвусмысленно угрожали своим противникам: при будущем президенте мы вам покажем. Бегите, пока не поздно. Хорошо Додолеву — у него уже тогда была гринкарта, о чем он с радостью рассказывал. Он вообще открытый такой парень. А у меня и сейчас ее нет.

А во-вторых, ни от одного своего тогдашнего слова я не отрекаюсь, и расклады вокруг те же самые. Есть интеллигенты-надсхваточники, которые по факту поддерживают сильнейшего, — а все потому, что Путин им не нравится, но и Навальный не кажется достойной альтернативой. Какой-то он авторитарный, авантюрный… Какие-то у него сторонники не совсем внятные, источники информации мутные…

Эти голоса сейчас еще слышней, чем тогда, в девяносто девятом. Некоторые цитаты из этих моих бывших приятелей, которые сейчас для меня мертвы, в эту книгу включены. Комментировать их я не буду. Разговоры с мертвыми — дело медиумов: хороших слов не нахожу, а от плохих с прискорбием воздержусь.

Есть подонки и бездари, присвоившие себе право называться патриотами. Есть, наконец, просто твари, сводящие счеты с более талантливыми коллегами под предлогом борьбы за суверенитет, государственность, православие и так далее Какие они государственники — все мы видим очень хорошо по нынешнему состоянию государства, но пока они пользуются своим шансом, а Путин и есть их единственный шанс утвердить свою серость в качестве эталона. Доносительство процветает, как и тогда.

А уж как отдельные евреи шьют ливреи! Продолжая ту давнюю тему, я опубликовал недавно стихотворение «Геттское», за которое мне прилетело со всех сторон, но я им тоже горжусь. Кстати, участием в антилужковской борьбе гордился не только я. Сергея Доренко, с которым мы оставались друзьями и ежегодно делали большую беседу, как бы сверяя таким образом наши внутренние часы, — тоже совершенно устраивала его тогдашняя позиция. Я его специально в последнем интервью об этом спросил. Цитирую:

«– Сейчас многие говорят, что надо было поддерживать Примакова, он был старше и, может быть, осторожнее. Тебя не тревожат такие мысли?

— Однозначное и безусловное нет. У этого клана слова не расходились с делом, Лужков хотел восстановления социализма — такого, я бы сказал, олигархического социализма — не только на доктринальном, но и на практическом уровне. Об этом можно судить по его стилю управления Москвой. 

Что до Примакова, он считал умом хитрость — и хитер действительно был, но это совсем другое дело. Во внешней политике оба были агрессивны, и не только на словах, — в отличие от Путина, который до Мюнхена искренне верил, что с Западом можно договариваться. Нет, было бы хуже, в этом я ни разу не усомнился: много в чем себя упрекаю, хоть это и бесплодное занятие, но в этом — никогда».

Это напечатано в этом 2019 году, в том самом «Собеседнике», в котором я работаю и 20 лет спустя. Так что он тоже был тогда не за Путина, а против блатной диктатуры, которая на нас надвигалась.

Березовский, который вел ту борьбу и частично ее финансировал, — персонаж неоднозначный, но за твердую антипримаковскую позицию я ему и сейчас благодарен, потому что про Лужкова и «Отечество» он очень хорошо все понимал.

Некоторые (так понимаю, что камешек снова в мой огород — Е. Д.) сейчас пишут, что Гусинский и Березовский рассорили и раскололи журналистский цех. Мне раскол среди журналистов — как и среди политиков, кстати, — кажется как раз нормой.

И тогдашняя моя позиция относительно НТВ, по-моему, оказалась верной: большая часть птенцов гнезда Гусинского прекрасно себя чувствует на госканалах. Ревенко, Мацкявичюс, Добродеев, до некоторого времени Мамонтов — все это люди, которые из информации отлично делали пропаганду, и в тренды новой эпохи они вписались будь здоров.

Из всего тогдашнего НТВ я дружил с покойным Владимиром Кара-Мурзой-старшим, которого и сейчас считаю образцом человека и журналиста, с Сорокиной и Шендеровичем, которого знал и любил до всяких «Кукол». С ними дружу и сейчас.

Я вообще постоянен в симпатиях. Это же касается Додолева, про которого чего только не говорят, — мало ли недоброжелателей у талантливых людей! — и Марины Леско (женщина умная и веселая).

Тогда мы вообще писали веселее и храбрее, без постоянной оглядки — «что нам за это будет» и «можно ли эту статью подвести под статью».

Теперь вообще нельзя написать ни слова, кроме как в стол, без лихорадочного трепета: а не повредил ли я этим себе или еще кому-то?

Сегодня каждое наше слово может и будет использовано против нас. Но «Московская комсомолка» подмигивает нам из 1999 года и говорит: ребята, выпьем за успех нашего безнадежного дела! Мужайтесь, так сказать, о братья, боритесь прилежно, хоть бой и неравен, борьба безнадежна…

И спасибо Додолеву за эту книгу. Хорошо, когда есть нестыдные воспоминания.

Фото на обложке: Михаил Королев


Дмитрий Быков

Русский писатель, журналист, поэт, кинокритик, биограф Бориса Пастернака и Булата Окуджавы.

Оставьте комментарий

Также в этом номере:

«Самое большое простое число» — «Наверное, точно»
Назима — «Секреты»


««« »»»