Светлый Апокалипсис, или Чему учит нуар

Рубрики: [Книги]  [Рецензия]  

Лопато обложка

Семён Лопато. Облако. — М.: АСТ, 2019. — 384 с. — (Городская проза).

…Тема новейших зомби, случающихся то ли из вчерашних шахтеров, то ли из милиционеров с демоническими дворниками, в принципе, отыграна и входит в твердую пятерку классических триллеров. То же самое, казалось бы, в «Облаке» Семена Лопато, да только все здесь несколько по-другому. Да, вроде бы аномалия, куда же без нее. «Что-то на самом комбинате случилось. Дело давнее, но понять, размотать бы. Разговоры разные ходят, послушать, так что-то странное там творилось, и, по-моему, не просто так оно появилось, Облако это».

Но это не постапокалиптический триллер, как у Толстой в «Кыси», поскольку ничего грандиозного не произошло, разве что советские ученые малость переборщили, а герою из центра приехавшему прямо во мрак ситуации все это расхлебывать, спасая мир, любовь и город, как всегда подумавший, что «ученья идут». Кстати, обстановка в городе стабильная, идут концерты и народные гуляния, приезжают эксперты из Питера и Москвы. И поэтому речь тут о вещах пострашнее, случающимся в мещанском быту и на обывательской уровне. С официальным, естественно, резонансом. И ничем сверхъестественным объяснить сие не удастся, а как раз необъяснимое, происходящее у всех на виду, и шевелит волосы, запуская мурашек за пазуху.

Собственно, и первая встречная на балу сатанистов девушка это подтверждает. «— «Приехал по делу» — это прямо как из какой-то русской повести девятнадцатого века. Оценив замечание, Вадим невольно усмехнулся, как-то по-новому посмотрев на нее. — Да, это довольно точно. Из Москвы, по делу, в уездном городе. Но мертвых душ не скупаю. — Жаль, а то их тут множество».

На самом деле, души вокруг не мертвы. Живы и воспоминания об их предшественников, таких же обитателей промышленной глубинки. То есть, связь времен не прервалась, и судить о жизни, распутывая ее нынешние загадки, стоит по тем же «житейским» законам. «Эти люди, подумал он, эти люди. Они жили здесь, они любили, они вкалывали и вламывались за копейки, они сердцами, глотками, потрохами, печенками рвались к счастью, они зачинали и рожали, они любили и воспитывали своих детей, волновались за них, вскакивали и ходили из угла в угол по комнате, когда тех не было поздно из школы, сидели у их постелей и поили их лекарствами, когда те болели, плакали на их свадьбах и подбрасывали в воздух внуков, они жили, и точно так же живут сейчас».

И хотя потомки в романе живут ненамного лучше, но, по крайней мере, опыт разрухи (даже оформленной в стиле «нуар») и возрождения приводит некоторых из них к осмыслению пройденного пути. И не только домашняя кухня оказывается лучше снеди из Макдональдса, но и забытые лучшие умы русской литературы, чье творчество переосмысливается местными интеллектуалами, собирающимися на классические кухонные посиделки. Белинский и Гоголь, Чехов и Тургенев. Лесков и Булгаков. И даже русское военное искусство интересует их порой не менее, чем цветной металл, сданный в утильсырье, и здесь тоже не обходится без оригинальной философии. «Захват чужих производственных мощностей и производственных ресурсов был естественным способом, с помощью которого национальный капитал и, косвенно, народы решали свои экономические проблемы, — рассуждает в этом романе идей один из ученых-отшельников. С изобретением ядерного оружия война стала невозможной, капитал вынужденно стал транснациональным и перетек в финансовые схемы, жизнь народов усреднилась. Не является ли конец эпохи войн концом народов — вот о чем прежде всего историк должен спросить себя».

Впрочем, конец приходит, как известно, совсем по другим причинам, которые не в капитале, а над ним, в руках кукловода. И не удивляйтесь, если в финале прозвучат слова: «В этот час, решающий, грозный час я, Люцифер, средоточье зла, протягиваю руку Иисусу Христу», ведь борьбу света с тьмой даже в «облаке» приключенческого сюжета еще никто не отменял. Как, добавим, и переход из света во тьму, то и дело случающийся с героем, попадающим даже в преисподнюю. «Седой мосластый старик обнялся с худой, быстрой в движениях старой женщиной в платочке с горящими живыми глазами, раздвинулись створчатые двери, отцепив от себя тонкие костлявые руки, по пологим ступенькам, не оглядываясь, человек вошел в агрегат, двери сомкнулись».

И пускай все самые пафосные страницы в этом романе окажутся действием психотропного оружия и галлюциногенной защиты, которыми хозяева Облака оберегают созданное ими еще в советские времена Облако, но свет в конце тоннеля — точно настоящий.

Игорь БОНДАРЬ-ТЕРЕЩЕНКО.

 


 Издательский Дом «Новый Взгляд»


Оставьте комментарий



««« »»»