Рабочие лошадки

Рубрики: [Спорт]  

Тимофей Калачев, Андреа Бардзальи, Антон Вязигин, Паша Погребняк…

Всех этих ребят объединяет знание, что к индейцу надо подкрадываться с подветренной стороны, что мы сами, не ожидая помощи, способны обеспечить злу подлейшее состояние духа и спеть «ВYE ВYE ВYE!» пустельгам, предварительно превратив их в картофельную тюрю.

Эти парни — очень разные парни — не страдают диссоциативным расстройством идентичности, они знают, что водораздел проходит по линии «пацан/карикатура на пацана».

Когда я смотрел, как футбольный Ростов прощается с Калачевым, решившим начать новую жизнь, я едва сдержался, чтобы не заплакать.

С Калачевым я не знаком, но из Москвы видно и слышно, что у парня многолюбивое сердце, отливающее золотом.

Итальянец уходил из «Ювентуса», буквально рыдая.

Буффон, Рибери, Роббен — с пантеоном все понятно, но мне ближе рабочие лошадки, полные достоинства, не избивающие людей (тоже, надо признать, полунепонятных) в кафешках чуть свет.

Может, у каждого из этих парней барочный характер, у них или у двух Карякиных, Сергеев, из-за одного из которых я выучил слово «миттельшпиль», а второго по-свойски зову Пентатлонычем, — может, и барочный, кому какое дело, у вас, что ли, простой; но все они дорожат репутацией, не склонны к чрезвычайной заливистости речей, но просто живут простой и непростой, но всегда достойной жизнью.

Достойной жизнью могут жить только те, кто движим редким сегодня здравомыслием и гармоничным самоощущением.

Быть просто хорошими, при всей многосложности, людьми — это сущность каждого, кого я назвал.

Ростов плакал именно потому, что Калачев воплотил представление людей о том, каким должен быть спортсмен.

Первая заповедь такого спортсмена — уважение к людям.

Я это вижу в Погребняке, в Антоне Вязигине, в Карякиных.

Положительно удостоверяю: я не очень осведомлен о Бардзальи, но, когда рыдающего парня СТОЯ провожает римский стадион, видавший и куда более именитых игроков, значит, парень не докучал никому выпендрежем, не фраппировал никого, а честно прожил свой футбольный век.

Чем больше на свете таких парней, а их много, тем меньше поводов для сущностной дискуссии, совместимы ли гений и лиходейство.

Я очень хочу, чтобы Тимофей Калачев был счастлив в новой жизни.


Отар Кушанашвили


Оставьте комментарий



««« »»»