Церковь

Происходящее в Екатеринбурге – хуже, чем история с Пусси Райот.
Она даже хуже, чем украинский томос.
Церковное начальство не просто условную каноническую территорию теряет, оно теряет доверие 30-летних.
Последнее советское поколение, те кому сегодня 45-50 лет были самой легкой паствой. Они пришли в Церковь на волне эйфории начала 90-х.
Та Церковь была Церковью мучеников, Церковью диссидентов и узников совести.
Неприкаянные в своем внезапном сиротстве бывшие советские люди стояли за литургией в храмах, превращенных их отцами и дедами в руины, где бывшие окна были наспех заколочены фанерой и на пустых стенах висели почерневшие “домашние” иконы, потому что других не было.
Это было лучшее время для Русской Церкви. Она миссионерствовала просто фактом своего существования. Просто тем, что она была, а ее гонитель – советское государство – нет. И слабая, бедная, выстоявшая в гонениях Русская Церковь стояла посреди хаоса, который раньше назывался СССР.
Ничего лучшего 25-летний неофит даже не мог себе представить. Это был именно тот христианский идеал нестяжательства и неотмирности, который валил наповал.
Что 25-летний видит сейчас?
Церковь государственную, Церковь торжествующую Церковь сильную и богатую.
Когда сильный берет по праву сильного, в этом ничего удивительного нет. К этому все давно привыкли. Но не может Церковь брать по этому праву.
То, что происходит в Екатеринбурге, то, что происходило с Исакиевским собором – какое-то необъяснимое помутнение рассудка церковного начальства, которые историю Церкви сдавали как предмет в семинариях и академиях.
Последние 300 лет российской истории просто кричат о том, что опаснее государственного статуса для Церкви ничего нет. Любовь власти смертельна не только в переносном, но и в прямом смысле. И если 100 лет назад эта любовь закончилась Бутовским полигоном, то зачем снова идти тем же самым гибельным путем?