Нет молитвы на этот случай

В те невеселые предпасхальные сутки, когда Бог как бы исчез, – получается так, что и жизнь кажется злой и пустой.
И тогда кажется, что христианство замечательно говорит с человеком о нравственных проблемах и нравственных решениях – о предательстве Иуды, об отречении Петра, о покаянии разбойника, о прощении блудницы, о лицемерии фарисеев с их всесильной субботой, словом, о сюжетах, где есть рациональное столкновение добра и зла, – но беда в том, что наша жизнь лишь в небольшой степени состоит из добра и зла, из нравственности и безнравственности, из проблем, имеющих верное и неверное решение.
А состоит она в основном из бессмыслицы.
Из слепой и жестокой случайности, в которой никак не выходит увидеть ни замысла, ни наказания, ни испытания, ни морального вопроса. Только лотерею.
От кого отрекся и кого предал кемеровский торговый центр?
Кто там Иуда, кто там Петр, кто там блудница?
Почему в классе есть двадцать школьников – и десять из них внезапно сгорели, а десять живут долго и счастливо?
Если Бог помог Васе опоздать на разбившийся самолет, то почему Он не помог Пете, который успел на него же – с женой и тремя детьми? Петя плохой, а Вася хороший? Ох, вряд ли. А дети – тоже плохие? Или такие хорошие, что и жить им не надо?
Да что уж там пожары и авиакатастрофы, когда можно проще: в чем смысл того, что значительная часть всех когда-либо рожденных на свете людей – рождалась без единого шанса на то, чтобы стать кем-то и сделать что-то, в жанре “вырос в пещере, объяснялся с помощью мычания, умер от холода и голода”.
Где тут прощение, покаяние, лицемерие, ревность и гордыня?
Одна бессмыслица, один равнодушный биологизм.
И вот именно в тот момент, когда ты задаешь в никуда эти банальные вопросы – вся риторическая красота религиозного поучения куда-то теряется, и на месте трагических или возвышенных историй о высоте и низости человеческой остаются две с половиной машинально повторяемые формулы: “мир поврежден”, “пути Господни неисповедимы”, “нам не дано знать” – и, собственно, все.
Слышишь их – и не можешь избавиться от ощущения, что каждый их произносящий сам в них не верит, а просто знает, что в этих случаях надо что-то сказать, раз уж все равно больше сказать нечего.
А еще жаль, что нет молитвы на этот случай.
То есть может и есть, но ее и не вспомнить.
И все-таки хочется повторять:
Помоги, Господи, кроме зла и греха – преодолеть пустоту и бессмыслицу, преодолеть власть случайности.
Преодолеть это чувство, когда Бог исчез, а мир – чужой.