Волосы

Когда-то это было важно. Потому что волосы это красота. Я их растил и лелеял, благо они были кудрявыми и густыми. Однажды я отрастил себе кудри ниже плеч, я считал, что это великолепно. Я считал, что они сведут с ума любую девушку. Ну, как они могут не нравиться? О всяких гелях никто и не слышал, поэтому я укладывал волосы маминым лаком “Прелесть” или просто сладкой водой, придавая нужную форму. Я был роскошен, как виконт де Валяй.
Когда ты молод, красив и упруг, то прекрасным в тебе должно быть все. Я помню, как искренне жалел Юру Сорочкина, который уже на первом курсе прилизывал сбоку на бок, подобно белорусскому батьке, остатки волосяного покрова. Юра Сорочкин рано полысел, поэтому поздно лишился девственности. Это очень взаимосвязано. Либо волосы, либо секс.
Ну, кому может понравиться этот лысый Юра? Только на четвертом курсе девушка Люда с диоптриями на глазах и в упакованном в вечно серое платье, телом, сблизилась с Юрой. Впрочем, они дополняли друг друга.
Я был не таков. Лихой чуб-асимметрия, осветленный пергидролью клок волос. Меня любили студентки педагогического института, медицинского училища и даже работница кафе “Ласточка”, том самом, что в самом центре города Брянска. Благодаря моим кудрям меня полюбила самая красивая девочка в институте, не мало удивив не только общественность, но и меня самого. Хотя, если разобраться, чему тут удивляться? С такими волосами не влюбить себя нужно было постараться.
Волосы были неотъемлемой частью моего изысканного великолепия. Помимо умения красиво пиздеть, разумеется.
Так я и жил. Вернее мы. Я и мои красивые волосы.
А потом все произошло так, как и должно произойти согласно законов генетики. Мой дед был лыс. Даже на фронтовых фотографиях, где он ещё совсем молодой человек с капитанскими погонами и орденами на гимнастерке, уже был запечатлен без волос. Мой папа, который прошел “Песняров” хоть и до сих пор носит волосы, как у Мулявина, но они отнюдь не отличаются густотой.Мой покойный дядя играл на скрипке и его лысина блестела также, как и лак на деке его дорогого инструмента. Генетику не наебешь!
И это произошло. Я стал лысеть. Волосы, как будто сказали:”Хватит!”, собрались и уехали в дальние края. Вместе с вещами и семьями.
Но удивительно, казалось бы я, когда-то жалевший лысого мальчика Юру Сорочкина, с ужасом думающего о том, что это может когда-нибудь произойти и со мной, должен был необычайно расстроиться, расплакаться, огорчиться.
Но ничего такого не произошло. Я не стал намыливать веревку, стоя на хлипком табурете, я не стал карабкаться на Крымский мост в Москве, чтобы спрыгнуть с него в мазутные воды реки, я не побежал в аптеку за ядом. Я принял это с равнодушием.
Равнодушие ошарашило меня. Я не мог понять, отчего мне так все равно? Ведь это волосы! Это, черт бы побрал, моя красота и гармония!
А потом я понял. Лысый мужчина это красиво. Да, да. Это очень красиво. Это мужество и брутальность. Не то, что эти ухоженные челочки и завитушки. Вин Дизель, Брюс Уиллис, Джейсон Стэйтем, Джон Малкович, Шон Коннери, Сос Плиев и я. Мне кажется, мы вполне неплохая банда с этими пацанами.
Бондарчук, ты тоже проходи, только с условием, что начнешь снимать исключительно мультики.
Быть лысым круто. Правда иногда хочется купить шампунь. Просто так, чисто из ностальгии. Но я себя сдерживаю.